Могусюмка и Гурьяныч. Николай Задорнов
окрылила его. Хотелось еще хватить денег, охота была поглядеть чужие стороны. Забрал, с собой приказчика, покатил в степь.
Отвез Захар на продажу полосового железа. В обратный путь на меновом дворе загрузил наемные подводы низовских мужиков красным товаром. Низовцы – жители околозаводской деревни. Заводские говорят про них, что это народ-зверь.
Свой человек – приказчик Санка – присматривает за отставшим в пути обозом. Был он еще мальчиком привезен на завод отцом Захара из чужих краев. Вырос Санка в доме у Булавиных и на всю жизнь приучен был благодарить хозяев за кусок хлеба.
– Лучше чужого в лавке держать, чем наших варнаков[6], – говорил покойный лавочник, – здешних к своей лавке не приучишь.
Вырос Санка верным приказчиком Булавина. Был он человек сильный, способный по суткам работать без устали. В дороге при перевозках умел сохранить товар, а в лавке был незаменим: торговал быстро и ловко, хорошо умел считать, знал, с кем и как надо обойтись.
…Тройка остановилась. Лошади махали головами, взмыленные, усталые от подъема на холм. Начались лесистые отроги восточного склона хребта.
– Нынче придет мой обоз, народ сбежится смотреть на товары, богатые башкиры глаза проглядят и без обновы не уйдут из лавки. Это им не владимирский офеня…[7] Конец приходит сарпинщикам, коснякам[8], венгерцам…[9]
…С вершины по крутому спуску тройка пошла упираясь, весело рванула у подножия, и тарантас покатился по накатанной пыльной дороге. Въехали в кустарник. Прозрачный ключ струился в чаще черемушника. Ветви низко нависли над головами. Ямщик хватал их и отгибал в стороны.
Из прохладной пади поднимались в гору вязкой от песка дорогой по опушке соснового леса.
Подул свежий ветер. Закачались ветвистые бровицы. Кустарник на обрывах гнулся к земле.
Из-за леса поползли облака, подернутые синевой. Небо обволакивалось со всех сторон.
– Быть дождю, – проговорил Захар. – Останови-ка коней, – тронул он кучера и полез из тарантаса. Разгреб сено, достал дорожный чепан[10] крестьянской шерсти.
Ямщик проворно слез с облучка и суетливо пособлял купцу одеваться. Помог Захару залезть обратно, сам надел старый армяк[11], перепоясался мочальной веревкой, вскочил на место, тронул волоками коней, озираясь на небо.
– Ну-ка, пошли…
Ветер налетал рывками, шумы волнами заходили в вершинах, деревья застонали, зашатались, лес зарокотал. Солнце скрылось, и небо затянуло тучами. Все кругом потемнело.
Издалека послышался раскат грома.
– Гроза, – молвил ямщик, оборачивая бородатое лицо.
– Вороти к Трофиму на кордон, – приказал Булавин.
Мужик приударил по коням. На перекрестке свернул с большой дороги на проселок.
Снова прогремел гром. Купец и крестьянин, сняв шапки, перекрестились. Из-за каменных гребней гор появилось черное облако. Захар, ухватившись за кушак возницы, оглядывал небо.
По краям грозовой тучи плясали
Варнак – каторжник, беглый каторжник.
Офеня – бродячий торговец.
Косняки – небольшие треугольные пироги.
Сарпинщики, косняки, венгерцы – названия бродячих торговцев.
Чепан – крестьянская верхняя одежда.
Армяк (первоначально «ормяк»)? – верхняя, долгополая одежда из грубой шерстяной ткани (изначально из верблюжьей шерсти).