Огни чужой деревни. Саша Ханин
ночью ехать.
– Ну-ну. Ты уж меня не подведи! А чего в поселок прикатил?
– Да вот, хотел в краеведческий музей новый экспонат завести…
И бригадир в двух словах рассказал о скелете фашиста, прикованного к пулемету посреди пшеничного поля.
– Это дело, – оживился мэр. – А то у нас там какая-то куцая композиция. Ржавый штык и тележное колесо от тачанки. А теперь будет целый фриц с пулеметом. Детвора сразу повалит.
– Ну, я поеду, – сказал бригадир.
– Ты, Афанасич, погоди. Как уберешь Поповское поле… Тебе все равно потом через Арбузиху ехать, загляни в чайную на полчаса. Кстати, я тебя не познакомил. Мой хороший приятель Рауль Дюк. Журналист.
И тут бригадир снова увидел этого нелепого человечка. Он стоял рядом с мэром со своим мундштуком и печатной машинкой. Бригадир испытал короткий приступ головокружения.
– Рауль про тебя очерк в газету напишет. О героических буднях наших хлеборобов. Ну, типа, интервью возьмет.
– Сейчас страда, каждая минута на счету, – сказал бригадир, расстегивая рубашку на груди.
– Знаю – знаю, – сказал мэр, опуская свою короткопалую пухлую руку на плечо бригадира. – Но очень тебя попрошу, Афанасич. Нам сейчас как никогда нужная поддержка прессы.
Тут с крыши стоящего неподалеку пятиэтажного дома стали падать телевизионные антенны. В прозрачном утреннем воздухе повис металлический звон. Бригадир взглянул на крышу и увидал, как двое полицейских корчуют очередную антенну. На полицейских была черно-зеленая униформа, кожаные сапоги и белые шлемы-респираторы, со встроенным противогазом, прибором ночного видения и системой связи.
– Я решил на корню извести телевидение в поселке, – объяснил мэр. – И это только начало. Я тут кругом насадю духовность…
Через чердачное окно на крышку выбралась какая-то тетка в лиловом халате и с воплями бросилась на полицейских. Копы оставили антенну в покое и, треща скремблерами раций, стали отступать. Один полицейский зацепился ногой за проволоку, кубарем скатился по скату и грохнулся с пятого этажа на асфальтовую дорожку под окнами. Рация в его шлеме издала протяжный писк – сигнал системы контроля жизнедеятельности.
– Вот и первые потери, – заметил на это мэр. – У нас тут как на войне. Ростки новой жизни с трудом прибивают себе дорогу.
– Ну, я, пожалуй, пойду, – сказал бригадир, отступая к машине.
– Не забудь! – погрозил ему пальцем мэр.
– Я заеду, – пообещал бригадир. – Как уберем Поповское поле, так и заеду.
На току бригадир пробыл недолго. Машины с Поповского поля шли одна за другой, страда была в самом разгаре. Бригадир поглядел, как взвешивают на автомобильных весах еще одну груженую зерном «полуторку». Выкурил сигаретку, стоя в тени элеватора, послушал ровный гул зерноочистительного агрегата и поехал восвояси… Он ехал в пыли, следом за порожней машиной идущей за зерном. Возле Синьковского кладбища, где дорога была пошире, он обогнал грузовик,