Медийный город. Медиа, архитектура и городское пространство. Скотт Маккуайр
очередь, широкие прямые улицы облегчали подавление восстаний, поскольку они простреливались артиллерией на всю длину, а щебеночное покрытие дорог затрудняло строительство баррикад».
Эту последнюю причину подчеркивал и Вальтер Беньямин. Один из разделов его проекта «Пассажи» называется «Осман или баррикады» (Benjamin 1999b: 12, 23): «Истинная цель работ, которые проводил Осман, состояла в том, чтобы обезопасить город от гражданской войны. Расширение улиц делало невозможным возведение баррикад, а новые улицы должны были проложить кратчайший путь от казарм к рабочим кварталам. Современники окрестили это предприятие “стратегическим благоустройством”».
Это признавал и сам Осман в своих мемуарах, говоря о преимуществах нового Севастопольского бульвара: «Мы выпотрошили старый Париж, вместилище восстаний и баррикад, проложив широкую центральную улицу, прорубающую насквозь этот невероятный лабиринт, и связанные с ней боковые улицы, продолжение которых станет завершением начатой таким образом работы. Позднее завершение строительства улицы Тюрбиго привело к исчезновению улицы Трансоньян [символической “столицы” баррикад] с карты Парижа!» (цит. по: Clark 1999: 39).
Другие, например Фрэмптон, считают более важным стремление Османа улучшить санитарную обстановку в городе за счет совершенствования водоснабжения и создания канализационной системы, соответствующей потребностям растущего населения столицы (Frampton 1982: 24). Париж традиционно считался грязным городом[34]. Даже в 1850 году на большей части улиц главным стоком была канава, прорытая посередине, – они видны на многих снимках Марвиля. Конечно, улучшение здоровья населения не противоречит задачам классовой борьбы: Гамбург отмечает, что в самых «бунтарских» рабочих районах и санитарно-технические сооружения зачастую находились в наихудшем состоянии, а потому они больше всего страдали от эпидемий холеры в 1832 и 1849 годах (Hambourg 1981: 8). Но помимо практических соображений гигиена имела и четкие идеологические коннотации. В качестве обоснования своего замысла Осман часто апеллировал к идеям эпохи Просвещения и, вспоминая Вольтера, Дидро, Руссо и Сен-Симона, уподоблял Париж человеку с больными органами и кровеносной системой, а себе отводил роль хирурга. Видлер отмечает: «После тяжелой, продолжительной болезни и затянувшихся мучений пациента организм Парижа должен был быть избавлен от всех недугов, злокачественных опухолей и эпидемий раз и навсегда методом радикального хирургического вмешательства. Эта операция описывалась терминами “резать” и “прокалывать”, а там, где местность особенно сопротивлялась, ее “вскрывали”, чтобы очистить закупорившиеся артерии и восстановить ток крови. Эта метафора раз за разом повторялась самими “патологоанатомами”, “хирургами” и даже их критиками и с этого времени настолько укоренилась как подсознательная аналогия городского планирования, что прямое и переносное обозначение этой деятельности стали путать и соединять» (Vidler 1978: 91).
Радикальная
После эпидемии холеры в 1832 году Виктор Консидеран вынес столице убийственный вердикт: «Каким же уродливым кажется Париж после временной отлучки: ты просто задыхаешься в этих темных, узких и сырых коридорах, которые называют парижскими улицами» (цит. по: Vidler 1978: 68). Такую же картину рисует Энгельс, описывая условия жизни в Лондоне, Глазго, Лидсе, Брэдфорде, Эдинбурге и особенно Манчестере в 1840-х годах: «Улицы здесь обычно немощеные, грязные, с ухабами, покрыты растительными и животными отбросами, без водостоков и сточных канав, но зато со стоячими зловонными лужами» (Engels 1971: 33).