Судьба калмыка. Анатолий Григорьев
Вон, видишь избенку? – там твое жилье. –Не буду заходить туда, пугать ребятишек. Живи, устраивайся. Оформься в отделе кадров на работу. Все. Будь здоров! И участковый исчез где-то за углом соседнего дома. Максим постоял – посмотрел по сторонам, запомнил дорогу к избе, где ему предстоит жить, и снова пошел в контору оформляться на работу. Подойдя к отделу кадров, он услышал громкий разговор. Больше говорила женщина. – Мне надоело кишки надрывать. Никто не имеет права задерживать меня на этой работе. Ну, была война, понимаю, некому было на технике работать. А сейчас мужиков вон сколько, хоть и покалеченных. И переселенцев навалило, хоть отбавляй. Есть и шофера и трактористы, а вы их держите сучкорубами. Мужской голос что-то бубнил в ответ. –Вчера я привезла калмыка, он шофер и тракторист. Практику прошел сразу, от Шалинского до Орешного вел трактор. Получше меня водит. Замену все говорили, найди, вот я и нашла. Если время надо присмотреться, направляй его в гараж, завгар разберется, со временем меня и заменит. Я не отказываюсь от работы, вон в котельной порядка никакого нет. С одним дизелем не могут справиться. Я справлюсь. До вашего сведения довела, прошу учесть. Почему громко? Да пооглохла я на этом тракторе, вот и ору, как дура. До свидания! – из раскрытой двери показалась расстроенная Катерина. – Вот он, о ком я говорила. – ткнула Катька в опешившего Максима и вышла из конторы. – Можно? – несмело спросил он худощавого мужика в военной форме, без погон, курившего папиросу. – Давай, заходи. Вон ты какой кавалер, не успел приехать, за тебя уже хлопочут. – До кавалера одной награды не хватает, хотя на представлении была. – Ладно, не о том я. Война кончилась, за что-то награждали, за что-то осуждали. Грехи трудом надо отрабатывать. Что умеешь? – щурясь от дыма изучающе смотрел на него начальник кадров. – Что надо, то и буду делать. Вообще я зоотехник, работал и шофером и трактористом. – Давай документы. – В райцентре у начальства остались, вот в описи указано что у меня есть. – Угу, – гукнул начальник. – В гараж разнорабочим пока пойдешь. – Что ж, пойду, – пожал плечами Максим. – И вот что, Цынгиляев, будешь волынить, с метлой и лопатой всю жизнь будешь работать. Понятно? – Понятно. Можно вопрос? – Можно. – Как с семьей восстановиться? Она у меня под Канском. – Это не ко мне. Это к парторгу и участковому. Все, завтра в 7 утра на наряд в гараж. – и он подал ему записку. – Хорошо, буду, – и он вышел. Невдалеке он увидел магазин, у которого толпился народ. Магазин был закрыт, ждали привоз хлеба, но по местным Карточкам. Карточек у Максима не было. В столовой утренняя кормежка прошла, но за деньги кое-что можно было взять, но все продукты закончились. Пожилая повариха, отскабливая от котла пригоревшую вермишель, сказала: – Погоди несколько минут. Чем-нибудь накормлю. –Вы знаете, мне бы с собой. Повариха долго смотрела на него, потом выдернула из картонного ящика кусок плотной бумаги и сделав кулек нагребла в него прямо пятерней кусков подгорелой вермишели. – Вот все, что могу, и то тебе сегодня