Ковчег для Кареглазки. Евгений Леонидович Наседкин
А пока ты на лечении, то вдруг чего, я всегда рядом. Иван, – мимоходом представился он, подтягивая латексные перчатки.
– Я ничего не понимаю, – в голове застучало, к горлу опять подобралась тошнота. – Я больше не могу здесь лежать.
– А будешь! – отрезает он. – Как тебя называть, вообще-то?
– Гриша, – отвечаю я, сомневаясь, что стоит говорить правду. – Менаев, – и самопроизвольно кошусь на родимое пятно, которое своей формой словно подтверждает мои слова.
Иван проследил мой взгляд и присвистнул.
– Ух ты! От рождения такое? Круто!
Сам не знаю, зачем привлек внимание к моей кожной аномалии. Наверное, хотел как-то достичь его расположения – мое родимое пятно обычно вызывало удивление своей невероятной схожестью с буквой «М». Я же раньше его просто ненавидел – как подростки ненавидят свои дефекты – и явные, и воображаемые. Пока не понял, что некоторые виды уродства могут быть полезными. Но Ивана больше заинтересовало кое-что другое.
– Слушай, с тобой пес был. Страшный… как и ты… – он ухмыльнулся. – Можно его забрать?
Я вспомнил про Цербера и на мгновение обрадовался – он жив, и он здесь. Сейчас чудище было единственным известным мне существом в радиусе тысячи километров. Я понял, что именно Цербер спас меня от взрыва, и именно он лизал мой нос перед тем, как явился вертолет.
– Так что? – переспросил медик, заметив, что мои мысли устремились куда-то далеко.
– Цербер – мой. Это мое животное.
– Как скажешь, – он вздохнул. – Правда, он с нашим котом подрался, и Сидоров теперь требует отправить его на блокпост. И на медчасть животных не пускают… ладно, отдыхай, – пожелал он, быстро что-то вкалывая мне в локтевую вену, хотя я пытался ему помешать.
Иван пошел к двери, и мое затухающее сознание отметило странность его походки – а затем и то, что одна из его ног является блестящим металлическим протезом. Я погрузился в темноту, наполненную стрекотом краклов. Казалось, что эти звуки доносились из вентиляции, но этого просто не могло быть. Уверен, что худшие из кошмаров просто питались моими воспоминаниями.
****
В лучах заката поместье выглядит богатым и роскошным. За конюшней, под развесистой липой, стоит турник, и отец поднимает его, чтоб он мог ухватиться. «Тянись, – говорит он мальчику, – тянись, что есть мочи. Иди напролом или навсегда останешься вязким вонючим дерьмом. Шаг за шагом иди к своей цели… ты либо молот – либо наковальня».
Мальчику девять. Он старается подтянуться, но тело слишком тяжелое, а железная перекладина выскальзывает из маленьких ладошек. Он срывается с турника и падает на утоптанный грунт – больно подвернув ногу. Отец не ловит его – наоборот, он снимает ремень и бьет три раза – по чем попало. Мальчик закусывает губу, чтоб не заплакать, иначе будет еще хуже.
«Слабак. Ты слабак. Ты хочешь вырасти неудачником? Размазня! Я вычищу твои мозги и заставлю тебя стать лучше! Самым крепким! Самым жестким! А если ты слабак – Я ВЫБРОШУ ТЕБЯ НА ПОМОЙКУ!»
Мальчик