Времена. Марк Рабинович
из дома заниматься обороной детинца, а Аню оставил на попечение Улады и вышел на крыльцо. Там сидел Добрыня с узелком хлебных корок, собранных по соседям.
– Так ты на самом деле лекарь? – с уважением спросил он.
– Если по правде, то нет – честно признался я, садясь рядом с ним – Но кое-что я умею.
– Лечить можешь, значит лекарь – твердо заявил он – А все эти цеха и важные имена, это ведь для Неждана, верно?
– Верно – устало согласился я.
Меня потихоньку отпускало напряжение, начинали дрожать руки и кружиться голова.
– Спит – сказала Улада, выходя на крыльцо – Жар не спал, но спит уже лучше и не так хрипит. Ты мне верь лекарь. Я хоть так как ты лечить не умею, но дело свое знаю. Думается мне, теперь дело на поправку пойдет. А со склянками это ты ловко! Они же жар вытягивают. Пожалуй, перейму я у тебя это дело, только молитвы возносить не буду.
И она весело подмигнула мне, наверное раскусив мой блеф. Так что же это получается? Выходит «банки» тоже я изобрел? Но наверху, на узкой лавке, металась в бреду моя ненаглядная и думать о парадоксах времени мне не хотелось. Что там еще говорила моя мудрая бабуля?
– Вот еще что – сказал я Уладе – Душно в той комнате. Надо все открыть и проветрить, только без сильного сквозняка. А больную накрой одеялом, но так, чтобы рот и нос дышали.
Она молча кивнула и исчезла в доме.
– Пойдем – сказал Добрыня, поднимаясь – Нам отвели избу за оградой. Там и переночуем.
Даже если бы Добрыня с Ильей не храпели бы с громкостью танковых моторов, заснуть бы мне все равно не удалось: перед глазами стояли острые лопатки на аниной спине и ее прекрасные глаза, подернутые страшной пленкой. Забылся я только под утро и вскоре меня снова разбудило солнце. На крыльце сотникова дома меня ждала Улада.
– Можешь зайти, лекарь – сказала она вместо приветствия – Сотника нет, ушел на стены.
– Как..?
– Заходи, заходи – она улыбалась.
Анюта тоже улыбалась мне…
– Лёв! Лёв! Неужели это ты? – шептала она и на глазах ее уже не было смертной паволоки.
Я бросился к ней и прижался губами к ее лбу. «Потный», отметило подсознание? Это хорошо! Но додумывать мудрую мысль я не стал, потому что вообще перестал думать, ощущая тепло (жар еще не спал, подсказало назойливое подсознание) моей любимой.
– Это я, родная – прошептал я ей в ухо.
– Лёв! О, Лёв! Ты разбил свое Зеркало ради меня?
– Не говори так много, Анечка, тебе нельзя. Тебе сейчас надо много спать.
– Анечка… Как хорошо-то… И как смешно ты говоришь по нашему.
Она закрыла глаза, но улыбка, улыбка счастья не исчезла с ее лица.
– Шел бы ты отсюда… Лёв, пока сотник не заявился – хмыкнула Улада.
Мне вспомнился еще один бабушкин совет.
– Накормить бы ее нежирным куриным буль… – я поправился – … куриным отваром?
– Сделаем – весело промурлыкала