Времена. Марк Рабинович
его ноги вроде бы торчала стрела.
– Сиди здесь! – приказал Илья и исчез в кустарнике.
Сказано это было резким, командным шепотом и я счел за лучшее повиноваться, тем более что события на опушке начали развиваться стремительно. Из перелеска вышли двое и направились к Добрыне. Один держал в руках готовую к броску сулицу, а второй – натянутый лук с наложенной стрелой. Но подойти к раненому им не дали. Раздался еще один свист, похожий на предыдущий и лучник упал с оперенной стрелой в горле. «Соловей» с сулицей резко повернулся и в панике стал быстро водить своим копьем из стороны в сторону, не видя противника. Раздался еще один посвист и стрела вошла ему в район бедра, выбив фонтан темно-вишневых брызг. Раненый истошно завопил, упал на одно колено и неуклюже пополз к лесу, волоча за собой пробитую насквозь стрелой ногу. Ему на помощь выбежали двое, затравленно оглядываясь вокруг. Не успели они пробежать и половину расстояния до раненого, как стрела вошла в хребет одного из них. Второй, бросив первого, рванулся было обратно в лес, но его остановила еще одна стрела. Похоже было, что Алеша Попович зря стрел не тратил.
В его тактике легко узнавалась методика современных мне снайперов: подстрелить одного и тем самым выманить его товарищей под пулю. Именно за это снайперов и недолюбливают в войсках. Я с этим уже сталкивался в Хевроне, когда наших ребят заманили в лабиринт улиц Старого Города и расстреливали по одному. Патруль за патрулем, джип за джипом, бросались они в эту ловушку, зная что это ловушка, но все равно лезли в нее, надеясь спасти друзей. Мы тогда потеряли одиннадцать бойцов и моего друга вместе с ними.
Оторвавшись от мрачным мыслех, я посмотрел на поле и увидел два неподвижных тела, раненого, все еще ползущего к лесу и поднимающегося с земли Добрыню. Последний выглядел совершенно невредимым. Вдруг в лесу, слева от меня раздался вопль боли и на опушку выскочил еще один человек, наверное – оставшийся в живых «соловей». Он помчался почему-то в сторону Заворичей, как будто надеялся, что его там спасут. Но убежать ему не удалось, потому что в спину ему воткнулось лезвие кинжала, а из кустов показался Муромец. Двигался он какой-то дерганной, подпрыгивающей походкой и на поясе у него оставался только один кинжал. Раненый лезвием в спину пробежал еще пару шагов, остановился, как бы задумавшись о чем-то, и упал. Только тогда Муромец расслабился и ушел обратно в лес уже своей обычной походкой, наверное, собирать кинжалы. Так вот каким оружием владеет наш командир, подумал я. Наверное образ детины, уныло размахивающего огромным мечом, был придуман пропагандистами более поздних времен.
Я не стал смотреть как Муромец и Добрыня добивают «соловьев». Вместо этого я рассматривал оружие Алеши, который появился справа из кустов так же неожиданно, как и исчез. Его лук не был похож на знаменитые «лонгбоу», которые прославят Англию через два столетия. Был он, надо полагать, покороче, хотя и не так мал