Времена. Марк Рабинович
там же, не отходит от дочки, верно хочет быть с ней в ее смертный час – стражник махнул рукой куда-то внутрь детинца.
Что он говорит? Это же моя Аня, моя Инга, моя Лада! Я должен был бежать, бежать туда как можно скорее! Но я не мог. Я просто не был в состоянии сдвинуться с места, потому что меня железной хваткой держал Добрыня. Со стороны, однако, это выглядело так, как будто он лишь дружески обнимает меня за плечи. С другого бока меня, как бы невзначай, подпер плечом Алеша, шепча в правое ухо:
– Не дергайся, дурак, себе же хуже сделаешь.
Зажатого таким образом с двух сторон, меня затащили в ворота, причем Муромец о чем-то весело трепался со стражниками, тщательно прикрывая нас спиной. В пустом проулке за частоколом, они прижали меня к бревнам какой-то избы.
– Лёв, значит? – зловеще спросил Муромец.
При этом Добрыня ухмылялся во весь рот, а Алеша хмуро молчал. Я рванулся раз, другой и обвис, поняв всю бесполезность этой затеи.
– Ты что, за юродивых дурачков нас держишь? – продолжал Илья – Да мы еще в Киеве все знали, хазарин ты хренов. Ну и что теперь собираешься делать?
Шок проходил и я потихонечку попробовал думать. Получалось у меня плохо, потому что думал я о ней. И все же мне удалось связать воедино пару мыслей.
– А вы что собираетесь делать? – зашипел я – Можно ведь было выдать меня стражникам как Лёва, но вы это не сделали? Почему?
– Потому что мы не сдаем своих – спокойно произнес Алеша.
– А ты теперь один из нас! – пояснил Илья.
– И поэтому мы не пустим тебя под сотников меч – закончил Добрыня.
– Но я должен быть с ней – заорал я и замолк, потому что широкая ладонь Добрыни заткнула мне рот.
– Не ори! – прошептал Илья – Весь детинец переполошишь. Интересно, а чем ты ей поможешь?
– Не знаю! Не знаю! Ее можно вылечить, я верю! Верю!
– Ты, что ли, вылечишь? Ты что, лекарь? Или, может быть, кудесник? Так ведь сотник все равно волшбы не признает.
Тут мне в голову пришла нахальная мысль. Я ведь должен был ее увидеть, верно? Должен был увидеть вопреки всем сотникам и всем болезням. А для этого все средства были хороши, в соответствии с иезуитским подходом того-же Алеши Поповича.
– Да – твердо заявил я – Я лекарь. Три года я учился медицине в Дамаске под руководством самого Ибн Сина7. Меня торжественно приняли в цех лекарей при Храме Гроба господня в Иерусалиме. Теперь нет такой болезни, с которой я не мог бы справится…
Вся троица смотрела на меня с нескрываемым подозрением.
– Если будет на то воля господня, разумеется – осторожно добавил я – Поэтому я всегда возношу молитву перед началом лечения.
Меня понесло. Я представления не имел о годах жизни Ибн Сина, не знал, жил ли он в Дамаске, да и иерусалимский лекарский цех выдумал от отчаяния. Хотелось лишь надеяться, что три бойца осведомлены не более моего.
– Ибн Сина? – задумчиво произнес Алеша – Что-то такое я слышал. Может он и не врет?
– Конечно –
Также известен как Авиценна.