Последователь. Андрей Дудко
будто пассажиры сговорились.
Толик забрался с ногами на сиденье и сел на спинку.
– Люди, – сказал.
Кроме одной бабки, на мгновение мелькнувшей из-под платка глазом, никто не пошевелился.
– Пойдем в другой вагон, – говорю.
– В другом так страшно не будет, – согласился Толик.
Мы шли по осыпанному ногами проходу, и лица плыли навстречу. Оказалось, никто не хотел нас пугать, – пассажиры просто спали, уткнувшись подбородками в плечи, читали газеты и смотрели в окна.
– Здравствуй, – сказал Толик ближней бабке. – Ты живая?
– Конечно.
– Как тебя зовут?
– Ирина Михайловна.
– А меня – Толик.
– C чего ты решил, что я неживая?
– Понимаешь, все какие-то страшные. Посмотри, как прячут лица.
– Не пугайся, родной, – Ирина Михайловна усадила Толика возле себя и положила руку ему на колено.
– Мы вообще-то искатели приключений, – сказал он.
– Это я заметила.
– А куда ты едешь? С такими ведрами.
Одно ведро было вставлено в другое. Внутри лежали свернутые мешки.
– На дачу. Работы много.
– Понимаю, захотелось приземлиться. А мы со своей работы сбежали. Меня уволили, а Андрюша отпуск взял.
– Нет, – говорю, – меня тоже уволили.
– А я думал, ты в отпуске, – хохотнул он.
– Без работы человеку хана, – говорит Ирина Михайловна.
– На работе, – сказал Толик, обняв руками ногу, – я все время ходил. Вначале туда, потом обратно, то одной походкой, то другой, то по мокрому полу, то по сухому, то по опилкам, то по дразнилкам. И никуда не приходил. Я становился с краю и смотрел на пол и искал на нем дорогу, но пол был круглый и везде одинаковый. Были у нас такие странные люди, начальства, которые приставали ко мне, если я переставал ходить. Я их не любил. Называл их начальства-кончальства. И вот все ходил и ходил, чтобы они не трогали, и никакого результата не чувствовал. Никуда не приходил.
– Это у тебя работа плохая была.
– И вот теперь я нашел дорогу, – сказал Толик. – Я выехал, наконец.
Он действительно выехал, и так разогнался, что пейзажи в окне не поспевали за ним. Провод перелетал столбы, как препятствия на беговой дорожке, спрыгивал в еловые ветки, отталкивался и снова перелетал.
Солнце жгло все сильней. Температура росла, становилось душно.
– Я знаю, что делать, – сказал Толик. – Пора охладить помещение.
Он побежал по вагону, открывая форточки, а я сел на свободное место у окна. Скользил глазами по пригорку, несшему лес. Елки напоминали камыши, а сосны – падавшие шланги.
Сквозняк входил из форточек волной и трепал пассажирам волосы. К стуку колес добавился свист ветра. Вдруг послышалось, как по крыше прокатился тяжелый прут. Толик сделал ухо крючком.
– Кто-то ходит по потолку, – сказал. – Надо проверить.
И полез в форточку. Сел на нее – ноги в вагоне, а сам