Журнал «Иностранная литература» № 04 / 2011. Группа авторов
мир тесный входит вечер и раздвигает тень
Тьмой шелковой, луною. Дорожки клонит в лень.
И опиумный ветер – уже в полях, но тих.
Крылами серебрится вдруг пара глаз моих.
Я словно стал планетой, и города – внутри.
Вокруг горят, клубятся и реют фонари.
И небеса от свечки своей зажглись сей миг.
…И там пылает, ходит мой человечий лик…
Пасмурный вечер
В размытом плачем мокром месте тучи —
В гнилых разрывах – промокаем ватой
Зеленый лучик. Дьявольски текучи
Дома, их облик – злой, одутловатый.
Зажглись желтушные огни-посланцы.
Жена здесь, чада, тучный спит папаша.
Накрашенные девки учат танцы.
В театре лицедеи, сволочь наша.
Визжат сатирики, душ инженеры:
День умер. Весь… Осталось только имя!
В зрачках девицы – блеск, легионеры…
Стремится дама всей душой к любимой.
Страх
Лес и поле – всё в осколках, в щепках.
Город газом туч заволокло.
Все умрем. Всё так некрепко.
Счастье хрупко, как стекло.
Черной жижей – время по паркету,
Аромат духов – болото зла.
Выстрелы – из пистолета —
Слышишь? Голова цела?
Атлет
В тапочках растрепанных ходил он
По каморке, взад-вперед-обратно,
В крохотном своем жилище.
Размышлял о сказанном в газетах,
О событиях – в вечерней прессе.
И зевал печальною зевотой,
Так зевать мог только прочитавший
Нечто странное, настигнут мыслью,
Что гусиной кожей – трус отпетый,
Что отрыжкой – записной обжора,
Схватками – беременная тетя…
Может быть, была зевота знаком,
Что пора уже и спать ложиться.
Только мысль его не отпускала.
И тогда он начал раздеваться…
А раздевшись, взялся за гантели.
Песни Берлину
Мой скотский брат, Берлин, ты самоцвет.
Фонарный свет твой острый, как колючки.
Когда лечу во тьме сквозь яркий бред
За каждой юбкой, каждой толстой злючкой.
Пьянею вмиг: подмигиванья, шашни.
И обсосавши месяц-леденец —
Луч дней, – обрушился закат на башни,
Пылает лампочкой лицо в багрец.
Берлин, нескоро я вернусь сюда.
Безрадостны другие города.
Буду сидеть на горочке один.
И на березе вырезать: БЕРЛИН.
Прощай Берлин, твой наглый свет химеры.
Прощайте улицы, мои аферы.
Ну кто другой здесь вынес столько мук?
Прощайте кабаки. Ваш вечный друг.
Пусть ветром благостным несомы, люди,
Блаженные, парят, и мир на лицах.
Но мы, гнилы, отравлены, не будем
Лгать о жильцах небес или жилицах.
По улицам шатаюсь незнакомым.
Дни,