Все дороги ведут на Голгофу. Джером Клапка Джером
на платья. Мэдж сомневалась, будет ли этого достаточно. Джоан настаивала, что у неё «стандартный размер», и она сможет подбирать «модели» на распродаже. Однако Мэдж, сравнивая её с собой, была уверенна в том, что она слишком дородная.
– Вы обнаружите, что одеваться дорого, – сказала она. – Дешёвые вещи будут сидеть на вас плохо. А было бы полнейшей глупостью, даже с деловой точки зрения, не воспользоваться всеми вашими преимуществами.
– Мужчины охотнее восторгаются хорошо одетой женщиной, чем даже красавицей. – Таковым было мнение Мэдж. – Если вы войдёте в кабинет неряшливой, вас растопчут. Заверьте их в том, что цена, которую они вам предлагают, не позволит вам неделю ходить в перчатках, и им станет стыдно за себя. Нет ничего недостойного в том, чтобы издеваться над бедняками, но если вы не симпатизируете богачам, на вас клеймо среднего класса. – Она рассмеялась.
Джоан забезпокоилась.
– Я сказала папе, что попрошу у него только две сотни в год, – объяснила она. – Он поднимет меня на смех за то, что я не знаю, чего хочу.
– Я бы ему в этом не мешала, – посоветовала Мэдж. Она снова стала задумчивой. – Мы, капризные девушки, с нашими нововведениями и независимостью, полагаю, и без того достаточно задеваем старую гвардию.
Зазвонил колокольчик, и Мэдж сама открыла дверь. За ней оказалась Флосси. Джоан не виделась с ней со времён Джиртона и была удивлена её молодёжным «обмундированием». Не дожидаясь встречных выпадов, Флосси первой встала на свою защиту.
– Та революция, которую дожидается мир, – пояснила она, – обеспечит каждого мужчину и каждую женщину доходом в полторы сотни в год. Тогда мы сможем позволить себе быть благородными и возвышенными. А пока девять десятых всего того недостойного, что мы делаем, проистекает от нашей необходимости зарабатывать на жизнь. Полторы сотни в год уберегут нас от дурного.
– А не останется ли для нас тогда соблазнов в виде брильянтового ошейника и легкового автомобиля? – поинтересовалась Мэдж.
– Только для по-настоящему порочных, – отпарировала Флосси. – Это будет нас классифицировать. Тогда мы сумеем видеть разницу между баранами и козлами. Сегодня мы в одной куче: безбожники, которые грешат напропалую из одной лишь жадности и ненасытности, и праведники, вынужденные продавать своё право первородства с его добрыми порывами за порцию мяса с картошкой.
– Ага, социалистка, – заметила Мэдж, занимавшаяся чаем.
Флосси эта мысль явно потрясла.
– Боже мой! – воскликнула она. – Как я до этого не додумалась! С красным флагом и распущенными волосами я оказалась бы во всех иллюстрированных изданиях. Цена на меня взлетела бы безгранично. И я смогла бы покончить с этой моей дурацкой работой. Я больше не могу. Я становлюсь слишком известной. Уверена, что справлюсь. Кричать – это не так уж и сложно. – Она повернулась к Джоан. – Ты примешь социализм?
– Возможно, –