Лечение водой. Евгений Москвин
по комнате – опять смех, истерический смех – новая волна – в душе, сквозь боль – «Уртицкий – как же он ловок! Вы посмотрите – как он изворотлив – ха-ха. Даже Молдунов – начальник в журнале, что-то решает – а Уртицкий все равно влиятельнее, вывернется… Молдунов скажет ему: «Что это вы затеяли? Что это за игры» – а Уртицкий все равно улизнет – как он хитер! – Левашов гримасничает, прохиндейски кривит пальцы – моментные отражения пальцев в зеркале. – Ха-ха, ха-ха-ха! Вот что затеяли, вот!..………………………………»
…Он возвращается на кухню, налить еще чаю… Но отставляет пустую чашку и встает у окна, в темноте, и смотрит на сияющие окна домов напротив. Темный, вечерний двор. И далекие вспышки-огни на черном горизонте.
Он чувствует в душе эту струнку – уступить? В эту секунду кажется, это так просто сделать – Ира его любит.
В какой-то момент он представляет, будто она стоит у него за спиной, ждет, чтобы он обернулся, смотрит на него. Обернуться – и обнять жарко, страстно, соединиться с ней – не взирая ни на какие преграды. «Как мы любим друг друга!.. Целовать, целовать, она любит, она ждет, никакой борьбы!..»
Жаркие уколы возбуждения – на несколько секунд. Обернуться – усладить страсть, влечение.
Позывной трепет…
«И все публикации пойдут от этого, от этого. Я буду печататься везде, во всех больших изданиях, где Уртицкий…»
Поддаться, соединиться с Ирой!..
И навсегда.
А потом, лет в пятьдесят Левашов будет говорить начинающим писателям: «Конечно, я всем известен сейчас. Знаменит. И Лобов тоже. Это все Уртицкий для нас сделал. Это он нам все оставил после себя. Все издания. Он наш благодетель. Он оставил нам это после себя, талантливым людям. Он наш благодетель…»
Глава 12
I
Левашов совершенно случайно позвонил Оле Назаровой. В этот же вечер…
У него вдруг вспыхнуло (среди всех кручений в мозге): Оля!
Но он же едва знает ее… «Ну а почему бы не позвонить ей? Она же…»
Ее тихая приветливая улыбка. Она тоже из студии, но появляется там через раз. Она пишет короткие рассказы… еще, кажется, повести иногда.
Костя знает: Оля ему тихо, молчаливо симпатизирует; очень.
«Позвонить ей? Зачем?»
Но он уже чувствует – опять словно катится в испарине по жарко-ледяному катку вниз! Не устоять! Можно и Оле рассказать!
Он подскакивает как ужаленный, бросается к телефону.
Оля, конечно, удивлена его звонку. Костя перевозбужден.
– Ты не представляешь, во что я влип… Это касается Уртицкого!
– А что такое? Ты же вроде с ним в таких хороших отношениях, Кость.
– О-о, да! Конечно!! Я тебе такое расскажу!
Он произносит тоном, будто она друг, с которым он общается уже много лет.
«Забавно! Откуда этот тон? Но это прикольно – так произнести».
Может, это от всей игры, которая вертится вокруг него.
Он хочет начать рассказывать, как вдруг Оля предлагает встретиться.
– Э-э… встречи слишком долго ждать, – говорит Костя.
Оля