Лечение водой. Евгений Москвин
эта страшная усталость, изнурение после сна – «не могу не могу ничего» – измученность… в голове – тихо шуршащий рой… чего? Серые блестки в голове… «Я чувствую…» Инерционная солома… шуршит?.. Только сидеть на кровати, уставившись в одну точку – на обоях – между двумя настенными полками.
Козырек, водвинулся в мозг… нет, еще не так отчетливо, но… «я опять… не могу думать ни о чем, кроме как…»
Костя сидит на кровати. Искры, роения в голове, не то горячие, не то…
Сегодня, с самого утра. Выпить кофе? Снять усталость – да, это нужно, – но… он понимает: это только «утвердит» козырек в мозгу – не смогу, не смогу ничего делать… «Нет-нет, но я же не могу не выпить кофе!»
Страшная усталость по всему телу, апатия. «Я разобран… на части? Каждая конечность чуть отдельно от… тела. Так вяло…» Клубок мыслей, тихий, соломенный… Серый, навязчивый, легкий…
Серый свет за окном. И мысли… тоже там? «Этот свет проникает мне в мозг…
Сегодня работать… сил не будет.
«Впрочем, потом появятся».
Но сейчас ему кажется… он никогда больше не напишет ни строчки?
Он смотрит перед собой, тусклый осенний свет проникает в глаза, в голову. Осунувшееся лицо… «я знаю, мое лицо не меняется целую минуту».
Руки, ноги будто чуть-чуть отдельно от тела… и так неприятно ноют.
Слава Богу, он смог поработать вчера как приехал – после встречи с Олей. Рассказ, который лежал уже два года. Теперь после романа надо доделывать, видимо…
«Нет, может не получиться, не знаю…»
Просто сидеть на кровати… щурить глаза… гнетущая усталость. «Я словно поглощаю этот серый свет… своим мозгом?» Все заворачивается в бесцветный, вялый… клубок. Рой мошкары………….
И вдруг опять несчастная боль – упадок – безысходность – «как же они издеваются надо мной?» – Костя вымямливает мысленно, слабо. Беззвучно.
Осунувшееся лицо.
Вот что у тебя опять такое лицо? – материн голосок… очень далеко.
«Мои измученные глаза… я чувствую, они такие, да… мрак, мрак… больше нет света?»
Его подкосили. Он душевно подкошен.
Оля говорила вчера… Да Бог с ними с премиями. Дефолт какой-нибудь будет, и все эти премии посыплются, Господи…
Оля… ее маленький ротик произносит слово «дефолт»… «дефолт». Костя тотчас чувствует прилив возбужде…
«Нет, не Бог с ними… я ответил… нет, не Бог с ними?»
Ну извини, я не живу с тобой и не вижу всего этого.
Маленький детский ротик Оли.
Нет, не происходит никакого оживления. Такой болезненный упадок во всем теле…
Серая инертность – легкое, страшное… роение мыслей как пресная инерция, пресная…
Теперь все… раньше было плохо, но сейчас гораздо хуже. Ему обломали крылья. Уртицкий, Молдунов… прокатили – почему, почему?.. Болевой укол в груди… едва. «Я написал… за что же… за что же это? Я не… это…»
«Это не лучший роман. Вот и все… поэтому эта бездарь так издевается! – давит вдруг Костя мысленно. Это единственное усилие… получилось