Корсары Тарновского. Дмитрий Павлов
кусок горбуши. Когда в миске показалось дно, у Глеба наконец-то спросили: «Ты кто?»
Тарновского приняли в рыбацкую артель зуйком, то есть мальчиком на побегушках. Он делал всё – от стряпни, до починки сетей. Встав раньше всех, в холодных предутренних сумерках Глеб с двумя такими же мальчишками, сыновьями рыбаков, шёл с вёдрами к речке, разжигал костёр, подвешивал над огнём казаны с кашей и водой для чая. Из-под навесов выбирались заспанные мужики, почёсываясь и покашливая, шли по нужде, умывались и садились к костру завтракать. День начинался. Глеб оставался в таборе на хозяйстве, перемывать посуду и следить за коптильней, либо вместе со всеми шёл к лодкам, ставить сети на горбушу. Вокруг вздымались сопки немыслимой красоты, шумела река, рыба играла на перекатах, стремясь по течению вверх, к заветным нерестилищам. Но тяжкий однообразный труд в ледяной воде убивал любую романтику.
Зиму Глеб прожил в доме кормщика, деля время между школьными учебниками и работой на берегу, где мужики чинили вытащенную на берег шхуну, основательно потрёпанную во время летней путины. Изучение геометрии для Глеба сочеталось с пошивом парусов, а органическая химия наглядно дополнялась приготовлением вара для осмолки днища. На следующий год Глеб вышел в море полноправным членом артели.
В начале лета, через несколько дней после особенно долгого и жестокого шторма, к поселковому пирсу подошла потрёпанная кавасаки. Расшатанный корпус лодки тёк, как решето, единственный парус, размером чуть больше простыни, держался на обломке мачты в половину от своей нормальной длины. Рыбаки вылезли на пирс и рассказали, как их унесло штормом к Хоккайдо. Там они три дня ждали затишья, чтобы пуститься в обратный путь, но не это оказалось самым примечательным в истории рыбаков. Из бухты рыбаки разглядели опоры высоковольтной ЛЭП, на которой всё ещё висели провода.
К тому времени мародёры основательно исследовали развалины прибрежных городов и очистили их от всего сколько-нибудь ценного. Уже не приходилось рассчитывать на такую удачу, как нетронутый склад или магазин. Но мародёры ещё могли поживиться, если вдали от обитаемых мест удавалось найти брошенное судно, цистерну с нефтью или, как в случае с рыбаками, заметить среди гор линию электропередач с медными проводами. В доме кормчего устроили военный совет, под забористое местное пиво рыбаки решили идти на Хоккайдо за медью.
После трёхдневного перехода морем лесистые вершины острова приподнялись над горизонтом, и русская шхуна легла в дрейф, дожидаясь ночи. В кромешной тьме, руководствуясь скорее инстинктом, чем компасом, кормчий подвёл судёнышко к берегу и высадил десяток мародёров, вооружённых чем попало, от калашниковых до древних гладкоствольных самопалов с курковыми замками. Едва небо над горами посерело, шхуна ушла в море, чтобы не привлекать внимание аборигенов.
Солнце поднялось над вершинами, на фоне гор мародёры различили ажурные опоры ЛЭП. Но провода на них отсутствовали. Их срезали