Политическая наука № 4 / 2010 г. Политические партии, демократия и качество государственного управления в современном обществ. Анатолий Кулик
опасности политию. Липсет и Роккан [Lipset, Rokkan, 1967], объединив исследования партий Японии, Бразилии и Западной Африки, а также Европы, сконцентрировались на политической организации недовольства, на том, как партии обращаются за поддержкой к избирателям по ту или другую сторону глубоко укоренившихся расколов и каковы последствия этого для стабильности партийных систем и правительств. Примерно в то же самое время Дж. Лапаломбара и М. Вайнер [La Palombara, Weiner, 1966] провели целый комплекс сравнительных исследований партий, в центре которых стоял вопрос демократизации, а не проблема достижения стабильности как единственной цели партий. Но, будучи менее амбициозными в плане создания теории, эти исследования привлекли меньше внимания. Десять лет спустя работы Джованни Сартори [Sartori, 1976] стали впечатляющим в теоретическом плане вкладом в сравнительные исследования партий, но они были ограничены по своему как географическому, так и тематическому диапазону. Внимание Сартори было сосредоточено на том, какая комбинация видов партий в политической системе ведет к хорошему правлению и стабильности12. Его характеристика типов систем по числу партий, идеологической дистанции между ними и относительной степени успеха (процент голосов, процент мест) послужила полезным методологическим инструментарием для такого рода исследований. В Соединенных Штатах сравнительные исследования партий предпринимались тогда все еще достаточно редко. Все внимание было обращено на исследование индивидуального политического поведения и на ставшие к этому времени весьма популярными методы социологических опросов и статистического анализа, с сопутствующим акцентом на легко квантифицируемые данные голосований и выборов. Однако постепенно те, кто занимался партиями по обе стороны Атлантики, осознали, что могут использовать количественные данные об индивидах в сравнительных исследованиях партий как организаций и даже в исследовании отношения между партиями и демократией. Некоторые ученые сами стали развивать количественные исследования, используя организационные переменные для сравнения партий разных стран. Стефано Бартолини, Дэвид Фаррелл [Farrell, 2001], Роберт Хармел, Пьеро Игнаци [Ignazi, 2003; Ignazi, Ysmal, 1998], Кеннет Джанда [Janda, 1980], Р.C. Кац, Питер Мэир [Katz, Mair, 1995; Katz, Mair, 1994], Алан Вэир [Ware, 1987; Political parties… 1987; Ware, 1996] и Хармон Цайглер [Zeigler, 1993] были лидерами этого направления в 1970–1990-х годах. Только А. Вэир и Х. Цайглер (а позднее – Р.C. Кац и П. Мэир) оценивали успех партий в плане их полезности как агентов демократии; стандартным критерием был (и остается) успех на выборах.
Издание «Политические партии и демократия» родилось из моего интереса к этим исследованиям. Я уже упоминала о своем ощущении их неадекватности в отношении вопросов, которые интересовали меня больше всего, и осознании того, что мои собственные первые усилия по их изучению были по меньшей мере столь же неадекватны. Меня поразило, что хотя новые методы статистического анализа обнаруживали повсеместно утрату уважения всех слоев населения
Позднее труд Сартори в какой-то мере заместила работа М. Лааксо и Р. Таагепера [Laakso, Taagepera, 1979], чья формула расчета эффективного числа партий в системе получила сейчас более широкое распространение.