Моя жизнь и любовь. Книга 2. Фрэнк Харрис
зеленеть от зависти. Иммиграция в Германию доходила до миллиона человек в год, превышая даже этот показатель в США.
Поразительное развитие промышленности и капитала было вызвано не естественными преимуществами, как в Соединенных Штатах, а просто мудрым, гуманным правительством и лучшим образованием. Каждый офицер на немецком лайнере говорил, по крайней мере, на французском и английском, а также на немецком, в то время как только один английский или французский офицер из сотни понимал чужой язык – все остальные знали только свой родной.
Глядя на беспрецедентное развитие страны и ее быстро растущую промышленность, вряд ли стоит удивляться тому, что правитель приписывал это поразительное процветание своей собственной мудрости и дальновидности. Действительно, казалось, что Германия за одно поколение поднялась с позиции второсортной державы до главенства в современном мире. И уже в начале 1880-х годов можно было предвидеть дальнейшее развитие событий.
Я провел один месяц отпуска в Дюссельдорфе и Эссене и был поражен всесторонней образованностью и интеллектом директоров и прорабов главных отраслей немецкой промышленности. Даже шкафы с приборами в местных лабораториях напомнили лаборатории лучших промышленных предприятий США… Но в Германии имелась гораздо более развитая и разветвленная промышленная разведка, которая приносила стране не меньшую пользу, чем наука.
Когда-нибудь эта история будет рассказана должным образом, но уже сейчас, в 1924 году, всем очевидно, что соперничающие нации, вместо того, чтобы следовать за Германией и примеру Бисмарка, оказались полны решимости унизить, расчленить и наказать эту великую страну. Случившееся почти приводит в отчаяние человечество.
После Геттингена и Берлина я отправился в Мюнхен, куда был привлечен театром Эрнста Поссарта[50], величайшего Шейлока, которого я когда-либо видел, и, несомненно, самого изящного, всестороннего актера. Соперничать с ним мог только старший Коклен[51], который правил сценой и был самим совершенством. Музыка в Мюнхене была так же хороша, как и актерская игра: Генрих Фогль[52] и его жена[53] были прекрасными исполнителями. По их рекомендации я познакомился с Рихардом Вагнером.
В своем четвертом томе современных портретов я изо всех сил старался изобразить гениального композитора таким, каким он был при жизни. Но я полусознательно опустил две или три черты, которые, как мне тогда виделось, едва ли стоило публиковать. В 1922 году Козима Вагнер[54] была еще жива. Сегодня же я могу быть более откровенным.
В «портрете» Вагнера я оставил некое сомнение относительно того, кто отображен в образе Изольды, или кто оказался вдохновляющей душой того чудесного любовного дуэта из второго акта «Тристана». Конечно, нет никаких сомнений в том, что Матильда фон Везендонк[55] была вагнеровской Изольдой. Композитор написал ей так много теплых строк: «На протяжении всей
Эрнст фон Поссарт (1841 – 1921) – выдающийся немецкий актер, режиссер.
Бенуа-Констант Коклен Старший (1841—1909) – выдающийся французский актер и теоретик театра.
Генрих Фогль (1845—1900) – немецкий оперный певец (тенор). Первый исполнитель теноровых партий в «Кольце Нибелунгов» Р. Вагнера.
Тереза Фогель (1846—1921) – оперная певица (сопрано). Урожденная Тома. Первая исполнительница ряда партий в операх Р.Вагнера «Кольцо Нибелунгов».
Козима Вагнер (1837—1930) – вторая жена Рихарда Вагнера, дочь Ференца Листа. В первом браке носила фамилию фон Бюлов. Сооснователь и многолетний руководитель Байройтского фестиваля.
Агнесса Матильда фон Везендонк (1828—1902) – немецкая поэтесса, супруг ее оказывал всестороннюю финансовую помощь композитору, Матильда была платонической музой Вагнера.