Пять/три. Тери Аболевич
силой швырнул на дорогу, прямо под колёса проезжавшему автомобилю.
Бах!
Водитель и не пытался затормозить и после удара проехал дальше как ни в чём не бывало. Колю отбросило далеко на тротуар. Он неестественно распластался, кровь хлынула у него из носа, из ссадины на голове. Кажется, ребро сломалось и проткнуло внутри что-то важное. Зрелище не из приятных.
Над площадью пронёсся Колин крик – острый как бритва. Боль он чувствовал так же, как и в жизни. А может, это память подсказала ему, как было в тот раз? Он всё орал и выл, крик прерывался кашлем, и было видно, как из его рта выпрыгивают капли крови.
– Любовь не растёт в теплицах, Николай Яковлевич, – пробормотал Демьян, поправляя галстук и глядя, как Коля корчится от боли. Он ждал. Потерпит уж.
Все люди и машины с площади куда-то мигом подевались. Даже голуби разлетелись, и теперь не было не только запахов, но и звуков – даже эха. Коля как будто стонал в маленькой комнате со стенами, покрытыми поролоном – что-то скрадывало его крики. Жутковато.
Когда под Колей натекла уже большая лужа крови, и он стал понемногу затихать (Демьян даже заподозрил неладное), послышались торопливые шаги – внезапно звонкие в этом приглушённом мире.
– Коля!
Ха! Демьян ухмыльнулся и самодовольно сложил руки на груди. Ну вот, сработало же. Люди…
Лида подбежала к своему мужу и опустилась рядом с ним на колени. Она боялась дотронуться до него даже пальцем – крови было слишком много. Её затрясло крупной дрожью. Она всё же коснулась его лица – всего в красных потёках и ссадинах – и попыталась заглянуть ему в глаза.
– Коленька, всё хорошо, всё будет хорошо! Я теперь всё вспомнила, Коленька, и нашу жизнь, и как я заболела, Коля! Открой глаза, ну же? Я поеду с тобой на поезде, хорошо? Куда угодно поеду, только открой глаза, ты только останься!
И Коля остался. Он прекратил стонать, разлепил веки и посмотрел на Лиду чистыми, ясными глазами. Улыбнулся. Боль как будто сразу перестала мучить его, кровь остановилась – схлынуло всё плохое, как тогда. Только теперь не пришлось заново учиться ходить. И правда, удивительный этот мир.
– Ну что, – прогудел Демьян, врываясь в их воссоединение, – поднимайтесь. Пора на поезд.
Лида как будто только сейчас впервые увидела Колиного проводника. А может, и правда, не видела раньше. Она помогла своему мужу подняться и, поддерживая его за руку, сама направилась в сторону платформы – домой, скорее домой! Теперь она помнила.
Тот же старенький вагон, те же скамеечки, тот же туман за окном. Не успел поезд тронуться, как Лида положила голову мужу на плечо и задремала. Коля гладил её по руке, сиял и, кажется, уже и забыл о недавней жуткой боли.
– Нам ведь не так долго осталось? Там, дома?
Демьян пожал плечами.
– Точного срока не назову. Но по договору твоё оставшееся время делится пополам, половина – ей. «Умерли в один день», и всё подобное. Ну, быть может, день-другой разницы случится, но это уже детали.
Коля медленно кивнул.
– А потом что? Ну вот этот мир… смерти… это же не всё?
– Этот