Светя другим – сгораю. Александра Морозова
ничего не ответил. Если бы Оксана прошла хоть через четверть того, через что прошёл он, она бы даже не заикнулась о везении.
– Ни за что не поверю, что тут лучше, чем в Штатах! – сказала она. – Даже в то, что тут так же, не поверю. Это ты специально говоришь, чтобы мы не завидовали. Чтоб не сглазили!
Матвей усмехнулся.
– Глупости всё это.
Недавно прошёл дождь. Плоские лужи ещё блестели на асфальте, подобно разложенным на дороге стёклам. Деревянные скамейки стояли сырыми, и казалось, если присесть на них, вода начнёт сочиться из дощечек, как из сжатой губки.
– Где ты живёшь сейчас? – спросил Матвей. – Ты же раньше жила…
Он пытался припомнить и не мог.
– С родителями на Фрунзенской, – подсказала она. – Это пока училась. Потом вышла замуж и переехала к мужу в Сокольники. А теперь вот развожусь и снимаю квартиру в этом районе.
Она вздохнула и плотно сжала губы. Матвей понимал, что от него ждут каких-то слов утешения, но сказал лишь:
– Ладно тебе, может, ещё обойдётся.
– Нет, не обойдётся, – ответила Оксана. – Да я и не хочу, чтобы обходилось. Пусть катится.
Она выглядела беспечной, а может, такой и была. Оксана не из тех, кто вскрывает себе вены, когда их бросают, а Матвей не из тех, кто любит копаться в чужих проблемах.
– Тебе виднее, – сказал он. – Найдёшь другого.
Оксана сделала большой вдох и подняла лицо к небу, с которого городские огни согнали все звёзды.
– Чем другой окажется лучше этого? – сказала она. – Да и знаешь, если у вас с Аликой всё оказалось ложью, как тут вообще можно поверить в счастливый конец?
Матвей молчал. Он не был откровенен с Оксаной, когда они лежали в одной постели, с чего бы сейчас ему оголять перед ней душу?
– А ведь это было так похоже на то, о чём песни поют, фильмы снимают, – добавила она. – Я даже думала, что ты на ней женишься.
Матвея передёрнуло, как от пощёчины.
Он не смотрел на Оксану, но чувствовал, что она улыбается. Торжествует.
Она его не простила и не простит, пока как следует не изваляет в грязи то, что когда-то было для него всем.
– Ты так изменился, когда стал с ней встречаться, – продолжала Оксана, выговаривая слова негромко, но жёстко, словно втаптывая их каблуками в асфальт. – Мне ты не стеснялся изменять, а тут даже смотреть на других девушек перестал. Сделался вдруг добрым, внимательным. За голову взялся, учиться начал. Конечно! Ей ведь дурачок не нужен был.
– С тобой мы не встречались, – сказал Матвей. – Развлекались, пока не находили кого-нибудь получше. Так что слово «измена» сюда не подходит.
Оксана снова шумно вдохнула, готовясь нанести следующий удар.
– Одно время мне страшно хотелось с ней подружиться, – сказала она. – Но ты не давал нам даже поговорить. Никого близко к свой драгоценной Алике не подпускал, когда приводил её на наши пирушки. А потом вовсе перестал приходить. Как ты её оберегал ото всех, – Оксана усмехнулась. – Не сильно тебе это помогло. Уехать не успел, она – фьють! – исчезла.
Матвей