Невыдуманное. Полина Бёртон
позади нее в шеренгу и, завидев меня, приняли позу для атаки. Мгновение, и они бы ринулись терзать меня, пока не осталась бы кучка поломанных костей. Но девушка вовремя раскинула руки в стороны – это послужило командой «Отбой!». И дети замерли неподвижно.
– Как смела ты вершить чью-то судьбу? – сказала, наконец, девушка, покровительственно обнимая стоящих рядом детей, – Я вернула тебе зрение, чтобы ты увидела злодеяния, которые ты совершила. Я хочу знать, что ты чувствуешь, увидев их теперь.
Я чувствовала страх наказания, близость страшного суда. Однако не он побуждал меня покаяться. Теперь, когда я тоже была неживой, жизнь ощущалась самым большим чудом. Теперь я понимала, как, должно быть, страшно распрощаться с ней насильно. В ответ я захрипела, пытаясь что-то сказать – как здесь, у тебя на кровати, когда истлела моя сигарета. И девушка протянула мне трубку.
– Ты сорвала голос, крича в агонии сегодня с утра. Навсегда, боюсь. Но это может помочь.
После второй затяжки я сипло прошептала:
– Я лишь хотела помочь им, избавить от страданий бытия…
– В твоих силах было помочь иначе. Переступить гордыню и попросить мужа о милости открыть приют. Самостоятельно обучить детей грамоте. Подкормить, в конце концов, принося им булочки с вашей кухни, – девушка повысила голос. – Не смей говорить, что это было из лучших побуждений.
– Но я же раскаивалась каждый раз, – пробормотала я в свою защиту, – я приносила свечки, разбивала могилки, хоронила их. Просила о наказании, а оно все никак не настигало меня!
– О, нет. Нет-нет-нет. То было не раскаяние, а чистой воды самолюбование. Ты наслаждалась каждой минутой: твои «похороны» были кульминацией упоительного момента. Все затевалось ради них, ради кошмарного ритуала. Не надо приписывать ему воображаемый смысл. Посмотри, – она тронула за плечо мальчика, стоявшего рядом с ней, и подошла ко мне забрать трубку обратно, – это Томас. Он из семьи мельника, перспективный молодой человек. Из-за проблем с суставами мало двигался и не вышел ростом. Но он прирожденный актер. Ну-ка, Томас, исполни нам что-нибудь, не стесняйся.
Мальчик механически сделал два шага вперед и звонко, хорошо поставленным голосом, местами даже чересчур выразительно (как это свойственно детям), рассказал отрывок какой-то средневековой баллады:
Твои лазурные глаза…
В них жар костра сейчас играет.
Вокруг – служители креста,
И все тебя в огонь толкают.
Кричат все: «Ведьма, Сатана!
Дочь зверя, мерзкая блудница,
Очистись в пламени костра!»
Огонь горит еще сильнее,
На платье кинулся твое.
Тебе кричат: «Покайся, ведьма!»
А ты опять все за свое.
И вот уже ты вся пылаешь,
Огонь съедает всю тебя.
И в пламени ты погибаешь,
По-демонически крича.
Мальчишке