Наездник Ветра. Григорий Александрович Шепелев
плачу по два золотых.
– За каждую?
– Да. И решай скорее, пока я не передумал! Греческого вина-то у тебя нет, болгарского – тоже. Есть лишь моравское. Оно дрянь.
– Как знаешь, Всеслав, как знаешь! Но я вас предупредил.
К берегу подвели два десятка взнузданных и осёдланных лошадей. Это были добрые кони. Воины, выбранные купцом, вскочили на них, чтобы сопровождать ладьи вдоль двух берегов. А потом из крепости прикатили четыре большие бочки с вином. Поднять их на корабли оказалось нелёгким делом. Когда оно было кончено, Хват подал Всеславу мешочек с золотом. Рассчитавшись с грозным Улебой, купец опять пожал ему руку.
– Ну, будь здоров.
– Счастливо, Всеслав! Доброго пути, други.
Ладьи отчалили. Десять всадников направили коней в Днепр, чтобы его переплыть, сделав передышку на островке, и затем скакать по правому берегу. Остальные десять пустились рысью вдоль левого. Иоанн стоял на корме, провожая взглядом самую отдалённую от Киева крепость руссов. Вскоре она исчезла за поворотом реки.
Глава четвёртая
На высоких холмах стоит Киев-город. Днепр под ним раскинулся широко, заводи его – целые озёра с очень красивыми берегами. За Днепром – степь. За Киевом – лес, да такой, что двинешься по нему на север или на запад – через полгода будешь ещё в лесу, если не накормишь собой зверей или не утащит тебя кикимора вглубь болота. Это ещё не самое страшное! Хуже встретить в лесу самого себя. Об этом твердили волхвы-кудесники. Им ли было не знать нечистую силу! Ведь сам Сварог, старый бог славянский, с ними в лесу говорил шелестом ветвей, птичьим посвистом и звериным рыком.
При Святославе Киев был обнесён дубовой стеной. Имелись ворота с севера и с востока. Вторые были побольше. Прямо от них дорога спускалась к берегу, где с Днепром сливалась речка Почайна, которая огибала город со стороны северных ворот. На месте слияния была пристань. Невдалеке, за Почайной, стоял на большом холме, среди рощ берёзовых, чудный терем. Это был терем Роксаны. Сразу за рощами, подступавшими к нему с запада, начинался дремучий лес. С другой стороны Почайны были предместья.
Ненастным осенним утром, вровень с зарёй, к тем предместьям вышел из зябких сумерек худой парень лет двадцати. Или даже младше. Одет он был не как нищий, а как бродяга – башмаки целые, но плохие, штаны не рваные, но потёртые, а кафтан с рубашкой вроде бы даже и ничего, но коротковаты и тесноваты. Подошёл парень к Киеву по большой торговой дороге, с юга. Вид он имел измученный. Как заря. Она пробуждалась, будто ленивая девка после гулянки. А как иначе? Всё небо было затянуто, по Днепру плыл сизый туман. Из степи тянуло промозглым холодом.
Дошагав до ближайшей к Киеву слободы – а это была слобода кузнецкая, парень остановился и огляделся. И сразу его окликнули. Под навесом прежде других открывшейся кузницы пили брагу, сидя на лавках за верстаком, чумазый кузнец и старик-гусляр с седой бородой до пояса. Этот самый кузнец-то и крикнул парню, который стал озираться по сторонам:
– Эй, что потерял? Поможем найти!
– Да точно ли это Киев? – спросил