Наездник Ветра. Григорий Александрович Шепелев
мой Лелюк?
– Мне туда охота, – сказал Рагдай. Он слыхал про Новгород, что там девки плавают в Ильмень-озере совсем голые, чтобы царь Водяник на время их к себе брал и щедро одаривал.
– Не ходи туда, – с испугом оторвалась жидовка от своих дел, – пожалуйста, не ходи! Ты там пропадёшь.
– Тише ты! – хлопнул по столу ладонью Лелюк. Агарь замолчала, и все услышали с улицы голоса – гораздо более близкие, чем шум торжища. Скоморох вскочил.
– Я их задержу! Уберите чаши!
Подбежав к двери, которая не была прикрыта, он заорал на всю улицу:
– О, Горюн! Да ты опоздал! Лидул только что ушёл. Битых два часа просидел он тут, дожидаясь тебя – спросить, не встречал ли ты где-нибудь в лесу четверых его друзей лучших?
– Врёшь, шестерых, – сказал атаман Горюн, толкнув скомороха так, что тот отлетел к печи и врезался в своего медведя, который чуть не проснулся. Потом атаман вошёл, слегка пригнув голову, чтоб не стукнуться об косяк. Он был очень статен, плечист, бородат, угрюм, презрительно щурил на всё глаза и раздувал ноздри. После него в кабак впёрлась злобного вида баба лет сорока. За нею ввалились двенадцать крепких ребят и четыре девки.
– Они уж попировали здесь! – вскричал самый рослый и толстый парень, оглядев стол, – Горюн, я объедки их жрать не стану!
– Что ты, Василь? – пробормотал Хайм, суетливо встав, – выпили всего по чаше вина за удачу вашу.
– Удача наша вам, проклятым жидовским мордам, поперёк горла! Верно, братва?
Никто не ответил, так как смотрели все на Рагдая.
– А это кто? – спросил атаман. Вирадат поднялся. Стараясь не дрожать голосом, просипел:
– Его привёл я!
– Если ты привёл, ты и выведи. Да и сам исчезни, нечего здесь торчать!
– Он Сновиду нужен, – сказал гусляр, подмигнув, – Горюн, дело верное!
– Да на что он нужен Сновиду? А, впрочем, ладно, пускай сидит.
Вирадат и Хайм отошли к Агари и скомороху. Нарочно или случайно все четверо оказались рядом с Топтыгой. Тот продолжал почивать, сидя на полу, склонив огромную голову, пустив слюни. Лихие же присоединились к Рагдаю, который так и сидел за столом, и жадно взялись за своё любимое дело. Довольно долго был слышен лишь хруст хрящей, звон ковшей да плеск в них хмельного пойла. Рагдай сидел просто так, а его недавние собеседники наблюдали молча.
– Ну что, Василь, где этот дурак Хорш со своими суками? – сплюнул на пол Горюн, слегка захмелев, – может, он беду какую почуял?
– Нет, Горюн, нет, – отвечал Василь, давясь пирогом, – худо ему стало! Открылась рана.
– Так надо было добить его, чтоб не мучился! Никогда ему не прощу, что столько ребят полегло из-за его дури.
– Да ты пожалел бы лучше о шестерых варягах, – промолвил самый косматый и бородатый ватажник, – как бы нам не пришлось из-за них ещё раз кровью умыться!
– Они ведь были друзья самого Лидула, – вставила баба, хлебнув из чаши вина.
– Вот мне на Лидула, – вторично плюнул Горюн. Рыгнув, он опять потянулся к браге, – что-то мы мало пьём, ребята!
Груды костей на