Мечта длиною в лето. Ирина Богданова
неприлично: маленькая старушонка тащит пакеты, а два крепких мужчины идут сзади… Поэтому он облегчённо вздохнул, услышав, как дед вежливо предложил:
– Хозяюшка, позвольте вам помочь.
– Да мы уже пришли!
Баба Лена резко свернула и замерла, ожидая реакции гостей.
– Ну и ну! – ахнул Федька, стукнувшись о дедову спину.
– Красота! – сдавленно изрёк дед, посмотрев на покрасневшую от смущения бабу Лену.
За калиткой, висящей на одной петле, перед ними открылся дом. Снизу до крыши он был расписан розовыми зайцами и синими морковками. В точности как на халате. Но если на халате заячьи мордочки удавалось разглядеть с трудом, то на зелёной стене дома огромные зайцы представали во всех подробностях, сверкая белыми зубами и кося узкими глазами с загнутыми ресницами.
– Ресницы я для красоты пририсовала, – похвасталась хозяйка и бесхитростно поинтересовалась: – Нравится?
– Великолепно, – с преувеличенным восторгом воскликнул дед, и Федька понял, что дед – любитель фламандской живописи шестнадцатого века – в шоке от увиденного.
– Милости прошу. – Баба Лена посторонилась, пропуская постояльцев вперёд.
Предвкушая, как скинет ненавистный рюкзак на пол, Федька шустро проскочил на крыльцо, успев заметить укоризненный взгляд деда.
Тот церемонно остановился напротив хозяйки и, взяв у неё из рук пакеты, представился:
– Николай Петрович Румянцев. Дед вот этого мальчика Феди, – кивком подбородка он указал на внука, успевшего сбросить на ступеньки и рюкзак, и кроссовки.
– Баба Лена, – представилась старушка, – то есть Елена Ивановна. – И, видимо, чтобы объяснить свою любовь к рисованию, уточнила: – Малярша я. Бывшая. На Киришском домостроительном комбинате работала.
Острым кулачком баба Лена толкнула незапертую дверь. Из сеней пахнуло приятным холодком.
– Проходите.
Поймав Федькин взгляд на ведёрке с водой, баба Лена споро сунула ему в руки кружку, пальцем указав на ведро:
– Лей – не жалей.
Прозрачная вода нежно окатила горло студёной свежестью. Её хотелось пить без конца. С таким блаженством не сравнится ни спрайт, ни фанта, ни даже пепси-кола с её приторно-коричневой сладостью.
Хотя в избе было сумрачно, можно было разглядеть, что сразу за порогом находилась русская печь с лежанкой, обложенная белой кафельной плиткой. Справа – небольшая столовая: фикус, круглый стол, покрытый клеёнкой в клеточку, и самодельный узкий диванчик.
Дверь в гостиную прикрывали занавески, между которыми проглядывались трюмо, раскладной диван, стол и широкий трёхстворчатый шкаф. Федин взгляд остановился на почерневшей иконе Спасителя. Точно такую же он видел в домике Петра Первого, когда с классом был на экскурсии. Другая стена была густо увешана репродукциями из детских журналов, с которых на Федьку таращились многочисленные Золушки, гномики и оленята.
– Спать будете здесь. – Баба Лена распахнула