Порубежники. Далеко от Москвы. Петр Викторович Дубенко
короткий рассказ. – Прям нынче же ответ дать надобно.
Два десятка послужильцев безмолвной толпой застыли у земляного вала на выходе с переправы. Даже бобринцы забыли о работе, хотя выбор предстояло сделать белёвцам. Даже юный Бобка Замятин, что катал туда-обратно бочонок с песком, в котором от ржавчины чистилась кольчуга Тонкого, и тот остановился, участливо глядя на старших товарищей. В повисшей тишине слышно было, как лёгкий ветерок играет в зарослях прибрежных камышей да на камнях Ленивого брода плещется вода.
Первым пришёл в себя Илья Целищев. От волнения он порывисто сдёрнул с головы шапку, повертел её в руках и снова надел, не заметив, что сделал это задом наперёд.
– Это что же? Ежели в государевых холопах, это как же? Кем же мы?
– В помещики обверстают, боле никак. – Рассудительно заметил Недорубов.
– Во как? Привалило счастье.
– А чего? Чем дворянская служба хуже нашей? – осторожно спросил Роман Барсук. – Тот же ратный люд, токмо при государе. Нет?
– Ага, сравнил тоже… – недовольно буркнул Пудышев. – Думаешь, зазря они табунами к князьям на службу переходят? Нешто сам дворян не видал в государевом войске?
Ивану не раз приходилось видеть государевых дворян – одеты как попало, иногда даже без кольчуги, в драном тягиляе33 и бумажной шапке34 вместо шлема. Старый, много раз чиненый доспех, который достался Ивану от отца и деда, любой дворянин посчитал бы роскошью. На смотры многие приходили пешком, хотя служили в коннице. Просто не могли купить боевую лошадь, хотя бы завалящую кобылку. А уж про заводных и говорить не приходилось. Поэтому мало кто удивлялся, когда дворянин, промаявшись несколько лет на такой службе, мечтал охолопиться. То есть стать таким же боевым холопом какого-нибудь князя.
– Ты на княжьей службе в одном месте сидишь. Всегда при доме, при семье. – добавил Недорубов. – А дворянин по всей Руси мается. Скажем, поместье дадут в Муромских землях, а то ещё хлеще, за Казанью, в Арском поле. А служить в Ливонию пошлют. Ты тама, поместье твоё тута. Через год с похода вернулся. Смерды разбежались, земля в крапиве заросла, усадьбу татарва сожгла. Вот така служба. Вот така жизнь.
Иван ухватил за руку Филина, который собирался уходить, потому что его все эти разговоры не касались.
– А что ты про кормление сказывал?
– Чего? – удивлённо переспросил Васька.
– Про кормление, говорю, чего? Ежели взаправду Андрей Петрович кормленщиком белёвским станет, выходит, всем имуществом распоряжаться будет?
Васька утвердительно кивнул и вместе с тем пожал плечами. Он уже и забыл, что говорил этим олухам, и теперь думал только об одном – как бы быстрей попасть домой, где ждёт натопленная печь, обед и молодая холопка в постели. Но Пудышев не отставал.
– Стало быть, дома наши тоже в его власти будут? Он, как кормленщик, решать станет, кому жить в них?
– Да, он, само собой, кто ж ещё.
– Ну, ежели так, вот
Тягиляй – защитный доспех конника: длинный кафтан с воротником-козырем, между подкладкой и верхом прокладывали слой пакли с вложенными в него металлическими пластинами. Тегиляи стоили дешевле кольчуг, но не признавались полноценным доспехом, являясь защитным снаряжением второго сорта.
Шапка бумажная – защитный головной убор, тип шлема. Это были стёганные шапки на пуху, из сукна, шёлковых или бумажных (хлопок) материй, с толстой хлопчатобумажной или пеньковой подкладкой.