Футбол с улыбкой. Эдуард Маркаров
женой футболиста очень тяжело…
В шесть утра она шла на рынок, покупала продукты. Когда дети вставали, у нее уже все было готово. Она была в хорошем смысле наседка. Кто сделал Эдика таким, какой он есть? Папа? Ничего подобного. Тот даже и не старался особенно – если только по футбольной части. А мама понимала, что ее сын идет в этом направлении и не переходила ему дорогу, а шла вместе с ним. Он ее слушался и не был бесконтрольным.
Мама Эдика двадцать пять лет жила с армянской свекровью, которая так и не заговорила с ней, хотя понимала русский. И при этом за ту же четверть века ее муж, Артем Агаларович, ни разу не услышал от жены, что ей плохо живется со свекровью.
Как-то Эдик звонит:
– Ты приходи к такому-то времени, потому что я сразу после тренировки приду домой.
Прихожу, с Бертой разговариваем, она говорит:
– Стелла, я дышать не могу…
А у нее астма была, рак уже начинался. Это же свекровь ей здоровье подорвала, Фирюза! Сколько лет ее гнобила, босиком заставляла полы мыть!
У нас же с Берточкой никогда конфликтов не было. Ни-ког-да! Ей не нужно было быть властной. Она никогда не поднимала голос, но ее все слушали. А как она готовила гефилте фиш, еврейскую фаршированную рыбу!
Как-то, когда мы только начинали встречаться, прихожу впервые к ним в дом. Мой институт находился очень близко. А Эдик, как оказалось, в это время на тренировке был. Тихо стучусь. Его сестра спрашивает: «Кто там?» А Ира, в моем представлении, – змея. Она открыла, посмотрела на меня, повернулась, зашла в комнату и закрылась.
А у них гости, оказывается, сидят. Потом выскакивает Берта, которая видит меня в первый раз.
– Ой, Стеллочка, заходите, пожалуйста!
Захожу – там сидят их родственники, здороваются.
– Стеллочка, я хочу посмотреть, какая вы хозяйка.
Я решила, что надо пошутить:
– Нет, я вам свою сестру пришлю. Она знаете как готовит!
Я же восьмилетку музыкальную закончила и готовилась в музыкальное училище поступать, но папа запретил. Мне не до готовки было!
– Возьмите нож и порежьте тортик, – просит Берта Григорьевна.
Какая-то родственница сжалилась:
– Берточка, ну что ты мучаешь девочку? Возьми сама порежь!
– Нет, я хочу узнать, кто к нам в дом придет.
«Ничего себе, – думаю. – Они меня уже поженили». Взяла нож, руки трясутся… Но вскоре я уже за Берту горой стояла!
А Ира тогда так и не вышла. Только позже мы стали общаться.
Однажды – мы с Эдиком еще не были женаты – прихожу к ним домой. Футбол уже закончился. Смотрю – все с плохим настроением. Берта вообще «мертвая». Столько лет прошло, а я помню этот момент. Звонок в дверь. Эдик заходит, а мама ему:
– Ты почему фамилию отца позоришь?!
Никогда такого не видела – ни до, ни после. Вот это воспитание!
– Мам, ну я же забил! – говорит он.
– Это ты называешь – забил?!
Я,