Поэма о скрытом смысле. Первый дафтар. Джалал ад-Дин Руми
и дрова, когда в жертву огня превратились,
то сущность темная их в свет превратилась.
Камень сурьмы[277], когда попал на глаза,
стал зрением, превратившись там в дозорного.
1535 Блажен тот муж, что от себя освободился,
к существованию живого он примкнул.
Горе тому живому, кто с мертвецом уселся,
в мертвеца он превратился, и жизнь от него отпрянула.
Когда ты к Корану Истинного прибег,
то с душой пророков ты смешался /слился/[278].
Есть Коран [выразитель] состояний пророков,
[сих] рыб чистого океана (Божественного) величия.
Если прочтешь ты и Коран не воспримешь,
на пророков и аулийа’ [хоть] мельком взгляни.
1540 А если восприимчив ты, то когда прочитаешь истории,
птице души твоей тесно станет в клетке.
Птица, что в клетке узницей является,
не ищет освобождения [лишь] по незнанию.
Духи, кои из клеток уже освободились,
суть пророки – проводники достойные[279].
Извне придет их глас[, возвещающий] о религии:
«Путь к твоему освобождению – вот он, вот!
Мы религией освободились от этой тесной клетки,
кроме такого пути нет иного выхода из этой клетки.
1545 Себя страдальцем сделай, плачевным-преплачевным,
чтобы тебя наружу вывели за [пределы] славы.
Ибо слава [у] людей – оковы крепкие[280],
в пути оков железных ужель она /они/ меньше?»
(Бейты 1369–1546 – перевод Ю. Иоаннесяна)
История купца, которому его заточенный попугай передал весть попугаям индустана, когда тот отправлялся торговать
Был купец, а у него – один попугай,
в клетке заточенный один красивый попугай.
Когда купец для путешествия снарядился,
к Хиндустану отправиться уже собрался,
каждому гуламу [= слуга/юноша-раб] и каждой наложнице он от тчивости
сказал: «Для тебя что привезти мне? Говори быстрее!»
1550 Каждый его о чем-то желанном попросил,
всем обещание дал тот милый человек.
Сказал он попугаю: «Какой ты хочешь гостинец,
чтобы я привез тебе из края /из земель/ Хиндустана?»
Сказал ему тот попугай: «Там попугаев,
когда увидишь ты, им положение мое объясни.
Дескать, такой-то попугай, что вожделеет вас /тоскует по вам/,
по Непреложному приговору небес находится в заточении у нас.
Вам передал он привет и к справедливости воззвал,
и у вас выход и путь (правильного) руководства попросил.
1555 Сказал он: «Разве может быть так, что я в вожделении
душу отдам здесь, умерев в разлуке [с вами]?
Допустимо ли, что я [нахожусь] в оковах тяжких,
когда вы [резвитесь] то на зеленой травке, то на дереве?
Разве такова есть преданность приятелей:
я – в этом заточении, а вы – в цветнике роз?!
Вспомните, о почтенные, об этой птице плачевной
Конец
Камень сурьмы (سنگ سرمه) или сурьмяный камень, араб. исмид (اثمد) – металл антимоний, мягкий камень черного, иногда фиолетового цвета, из которого изготавливали сурьмяную пудру для подкрашивания глаз, бровей и пр.; наряду с сурьмяной краской (جواهر سرمه) она была в широком упо- треблении [
По Фурузанфару, содержание бейта соотносимо с содержанием хадисов: «Кто прочитал Коран, тот словно поговорил со мной, а я поговорил с ним из уст в уста» (من قرأ القرآن، فکانما شافهنی و شافهته); «Кто прочитал Коран, в того словно вошло пророчество промеж его боков, разве что не снизошло к нему (Божественное) внушение» (من قرأ القرآن، فکانما ادرجت النبوة بین جنبیه، الا انه لایوحی الیه) [Шарх. Т. 1. С. 586].
Таково прочтение с изафетом после
Фурузанфар дает ссылку на пророческий хадис, приведенный Руми одному из своих сподвижников: «Известность /слава/ есть напасть, а успокоение – в забвении» (الشهرة آفة والراحة في الخمول) [Шарх. Т. 1. С. 590].