Золотая рыба. Татьяна Чекасина
одетая, как накануне, только без куртки. Её босые ноги между бугров дивана, будто стволы молодых берёзок. С виду она – деревенская крепкая девушка. Но лицо нарумяненное, веки трёх цветов, актриса в годах, играющая молоденькую. Она держится одной рукой за винт иллюминатора: качает.
Сандра встаёт рядом, хотя ей и не так интересно. В иллюминаторе волны. Ветреная погода.
– Вон, вон! Смотри, Саша!
Упруго мелькает огромный рыбий хвост. Непонятна мощь этого хвоста: он даёт отпор волнам, которые качают огромный корабль.
Каюта комфортабельная, крахмаленные идеальные постели. И ванная комфортабельная. Наконец-то, цивилизация.
Впервые стирает на руках. Но как это делать, видела. Одна в спортивном лагере каждый день (у неё был не так велик запас белья, как у Сандры). В чемодане компактная ёмкость моющего средства (впихнуто мамой). Две пары джинсов, семь пар белья, футболки, майки, носки… Обе пижамы… Вещи не выглядят грязными. Она моется утром и перед сном, хотя бы частично.
В дороге нелегко: кувшин, кипяток в титане; варежка для мытья, губка, мочалка. Но, по мнению бабушки и мамы одеяния подлежат капитальной обработке. Руки крепкие и умные, да и гены работают каких-то прабабок, не имевших ни рабынь, ни техники.
Приняв душ, надев чистое, вернулась в каюту: Настя так и глядит в океан.
– Это, видимо, пролив Лаперуза!
В иллюминаторе нет берегов в этом проливе.
Выходят на палубу. Ни джонок, ни дельфинов, ни берега, а только волны, волны… Широта океана отменяет реализм.
На корабле ресторан! Они берут и морских гребешков, и крабов, и рыбу «угорь». Но куда вкусней этой невидали суп из палтуса.
Деньги выданы в Екатериненке, которая для лиц мужского пола, обитателей города Находки, «яма» (образ Александра Куприна).
Отобедав, отдыхают в холле (ковры, бордовые диваны), беседа о культурных материях.
– В рассказе Томаса Манна «Господин из Сан-Франциско» именно такой корабль… Я могу концепцию…
На других диванах интеллигентная (как у Томаса Манна) публика. Семейная пара, поодаль – пара учёных. Так выглядят молодые люди, один в модных очках.
И тут мимо – Рита, Валя и Галя. Настя – спиной, а то бы глупый крик: «Девочки, идите к нам!» У этих тёток вид провинциальный. Они, будто вышли на сцену из другого спектакля. Они с Настей – главные героини, плывут на круизном лайнере… Они две богатые девушки. Обе эрудированные. Выдумывает и огорчена: её подруга – в той же мятой юбке и не опрятной кофте. Не те детали. Ищет в Чеховских и Бунинских рассказах, подбирая более верную аналогию.
Любимые писатели с ней, будто они – её семья тут, где нет ни мамы, ни папы, ни бабушки, ни сестрёнки Вероники (Веруньки). Джек Лондон… О, Грин! Она – бегущая по волнам! Будто в опьянении, которого никогда не испытывала, она с теми, кто на пароходах, на кораблях плывут, зная куда и что будет в конце этого плаванья и чего от этого плаванья ждать.
И вот она на палубе не с этой непонятной девушкой, – рядом молодой джентльмен: «Сандра, я из Сан-Франциско. Меня зовут Джек». Нет, Том. «Да, Томас», – она под кружевным зонтиком (не в брюках, а в юбке).
Вдруг