Точка Невозврата. Михаил Макаров
оборону Вайнмаер нанёс удар шашкой направо. Ротмистр успел парировать наскок, по сильной отдаче отметив его серьёзность. Во избежание ранений Корсунов прекратил схватку и громко похвалил подпрапорщика.
Тот рявкнул: «Рад стараться!» и осторожно коснулся здоровенного багрового желвака, выскочившего под глазом.
Люди, лезущие напролом, начисто лишены воображения. Они не задумываются над тем, какие последствия вызовут те или иные действия, и потому окружающими принимаются за смельчаков. К их когорте принадлежал Вайнмаер. Странно, что, воюя пять лет, он с такими талантами оставался живым. Впрочем, не зря народная мудрость утверждает: «Дураку – везде счастье».
– Вклю… чите работу… работу с пикой в расписание занятий, поручик, – успокаивая бурное дыхание, приказал Корсунов.
Тон его не предполагал возражений.
– Слушаюсь, господин ротмистр, – взял под козырёк бесстрастный Тунгушпаев.
Несмотря на установившиеся холода, он продолжал форсить в фасонной ахтырской фуражечке с ярко-жёлтым околышем и коричневой тульей.
Вечером Корсунов высказал Кузьмину суждение, что третий эскадрон на данный момент лучший в полку, его следует усилить численно.
Реакция со стороны полковника последовала вялая, что для него, всегда внимательного к вопросам строевой выучки, было нехарактерным.
– В чём дело, Игорь? – насторожился ротмистр.
Кузьмин расстегнул крючки на воротнике мундира, повёл шеей, разминая уставшие мышцы.
– Я продвинулся в поисках Ирины…
– Так-так, – Корсунов подался вперёд.
– Днями пришёл ответ от её петербургской подруги, – полковник продолжил через силу. – Фамилия тебе ничего не скажет… Я написал ей наудачу с месяц назад… Выясняется… летом после занятия нами Харькова там объявилась моя супруга…
– Когда ты получил письмо?! Почему не сказал?! Я ведь только мотался в Харьков, выкроил бы время, забежал. Адрес известен?! – на потёртом жизнью лице ротмистра вспыхнули глаза.
– Пётр, разговор мне до крайности неприятен. Другому бы не открылся. Но тебе на правах старого товарища сообщу – Ирина сожительствует с неким Кургановым, это мелкий подручный её отца, купчишка, пару раз я его видел в Петрограде. Скажу более, она в положении…
У Корсунова отвалилась челюсть, открывая напоказ жёлтые прокуренные зубы и рыхлые десны. Он застыл, как один из персонажей финальной сцены комедии «Ревизор».
Кузьмин придвинул к себе серебряный портсигар с накладной монограммой, стукнул по нему согнутым пальцем.
– Собственно, выбора у меня нет. Шпак[95] увёл венчанную жену. Дабы сохранить честь, следует пристрелить их обоих и застрелиться самому. Не под суд же идти, право… Всё просто как апельсин, а я вторые сутки философии развожу… Не говори ничего, Пётр! Слова суть пустое колебание атмосферы.
– Я велю водки подать? – ротмистр решил прибегнуть к незаменимому для русского человека способу.
– Нет,
Шпак – пренебрежительное название штатского в офицерской среде (устар.)