Возвращение из Мексики. Владимир Шпаков
как, терпишь? Не будешь приставлять нож к горлу бедной женщины? Ничего, будет и на нашей улице бенефис…
Худенькая Мосина носилась по кухне, не вынимая изо рта сигарету и делясь впечатлениями о чужом творчестве. Что ставят, а?! Ты видел это чудовищное кино? Которое снял Курамов? Бред, полный бред, а ведь как хорошо начинал! Мы вместе начинали на Моховой: я Вампилова ставила, он – Петрушевскую… Не видел эти спектакли? О, это была песня! А сейчас – никакой песни, он охрип, он в каждом кадре дает петуха!
– Но ведь деньги на кино где-то достал… – осторожно вклинился я.
При слове «деньги» Мосина застыла.
– Деньги, деньги… Деньги – это страшная сила!
– Согласен. Особенно, когда их нет.
– А надо, чтобы были, верно? Мне ведь нужно долг отдать, в том числе тебе. А еще новая идея есть, спектакль хочу поставить.
– Тот же самый?
Мосина взмахнула сигаретой, осыпав мои брюки пеплом.
– Да ну его! Хороша ложка к обеду, а теперь… Перегорела, новое буду делать. Только больше – никаких долгов, ни-ни! Мы заработаем эти деньги, я даже знаю – как.
Идея была на первый взгляд абсолютно бредовая. Мол, есть какой-то знакомый в Краснодаре, который предлагает купить кагор, в большом количестве. То есть в очень большом: целых два фургона. Понятно, что на два фургона у нас денег нет…
– У нас и на один нет, – дипломатично поправил я.
– Ну да, у нас и на ящик вряд ли наберется… Но дело-то в другом! Нам не нужно закупать товар, нам покупателя требуется найти! Только по нашей цене, понял? А покупателем будет… Кто?
– Винный магазин?
– Вот и не угадал! Церковь! Кагор – это ведь церковное вино, оно там литрами потребляется, да что там – декалитрами! Во время причастия, на церковные праздники… Так что нужно всего лишь переговорить со святыми отцами, ну, на предмет покупки.
Мосина умела удивлять. Она могла расставить на сцене писсуары из папье-маше (действие пьесы происходило в мужском туалете), могла спрятать рок-группу за сценой, чтобы та грянула в момент лирического монолога, и кагор был из той же оперы. Причем главную арию в опере предлагалось спеть мне: себя Мосина в этой роли «не видела», поскольку женщина в церкви – существо второразрядное, а тут два фургона, как-никак…
– Честно говоря, я тоже для такой роли…
– Брось, у тебя получится. К тому же ты не даром будешь работать, а за процент. Получим свою прибыль, поделим, и ты бросишь наконец пахать на этих «новых русских». Спектакль будем делать вдвоем! Да от этого Курамова с его кинухой одно мокрое место останется! Ну скажи честно, я ведь лучше, чем он?
– Ты – лучше. Но кагор…
– Кагор нас спасет. Выручи, я умоляю! Я просто пропадаю, пойми!
Окурок нервно раскрошили в пепельнице, после чего Мосина надолго закашлялась. А я понял, что придется тащиться к святым отцам. Я не умел отказывать Мосиной, любые мои проблемы в сравнении с ее проблемами – меркли и казались ничтожными. У меня не было долга в несколько тысяч зеленых,