Молчание. Алла Добрая
Из четвертого дома. Я помню, был у Эмы, когда пришли эти товарищи. Тетка с безумным начесом на голове и неактивным приложением в виде мужа. Он больше молчал, а она сразу начала вопить: «Вы почему укрепляете стену только на два дома?!». Я ей спокойно отвечаю: «а вы готовы заплатить за то, чтобы стену продлили до вашего дома?». А она мне: «Вы же все равно ее ставили, почему до конца не протянули?!». Представляете, наглость, какая. Я ей говорю: может вам и бассейн личный поставить на участок и дом отремонтировать?
Глеб засмеялся.
– Чем больше для людей делаешь, тем больше они требуют.
Он принялся на западный манер отгибать пальцы.
– Дорогу в деревне Эма за свой счет заасфальтировала, фонари поставила тоже за свой счет. Оказалось мало.
– Чем закончился инцидент с соседями?
– Да ничем. Пофыркали и ушли. Эма потом говорила, что они вроде заявление писали участковому. Я не помню деталей, и какой они повод нашли. Такие найдут всегда. Скверные товарищи, – произнес Глеб, снимая пиджак.
Солнце перевалило за полдень, становилось все жарче. Сразу за домом начинался крутой спуск к узкой пляжной полосе. Вслед за Глебом Иван начал спускаться по узким каменным ступенькам. Остановившись на последней, он обернулся, чтобы взглянуть на окна с другой стороны дома.
Высота забора теперь не позволяла видеть веранду и первый этаж, но с этой позиции хорошо просматривались витражные окна второго этажа. Плотная тонировка полностью скрывала все, что находилось за ними. Крепкое полуденное солнце било с южной стороны прямо в глаза. Иван вспомнил фразу из книги про осаду Ла Рошель: «Самыми недоступными считаются крепости, до которых можно добраться только с севера – солнце светит противнику в глаза». Замок Эмы Майн был выстроен по канонам неприступной крепости. Хозяйка казалась такой же.
В начале пляжной полосы, уходящей в сторону обрыва, под деревянным навесом стояли пять шезлонгов из ротанга. Глеб аккуратно повесил пиджак на спинку одного из них и, стараясь не захватить мокасинами песок, подошел ближе к воде.
Каменная лестница, ведущая от дома, вплотную примыкала к довольно низкому деревянному пирсу. Он начинался у ее нижней ступеньки – там был установлен фонарь – и заканчивался метрах в четырех от берега. Разумов присел, чтобы заглянуть под деревянное покрытие. Расстояние между водой и досками было не больше двадцати сантиметров. Если оставить вещи на таком понтоне, их вполне может смыть волной. Доски на пирсе были старыми, серыми, местами с глубокими трещинами.
– Макеев часто плавал вечерами? – спросил Иван, продолжая осматривать пирс.
– Эма говорит – ежедневно, и утром и вечером. В прошлом году – до самых холодов. Он и в тот вечер хотел пойти к реке, но мы отговорили.
Разумов прошел по шатким деревянным доскам и встал ближе к краю, с которого было бы наиболее удобно нырнуть в воду. Обернувшись, он снова взглянул на окна второго этажа. Часть из них открывали идеальный обзор на пирс. Глеб внимательно проследил за его взглядом.
– Чьи это окна? – указал рукой Разумов.
Глеб