Кадота: Остров отверженных. Лисавета Челищева
замолчать. Он вопросительно вздергивает бровь, делает шаг ко мне, угрожающе сверкая очками. Затем он нажимает что-то на своем устройстве на запястье, проводит двумя пальцами вниз, и на нас опускается невидимый звуковой щит, заглушая голоса толпы и любые другие звуки.
– …Ты что, тупая, что ли? – шипит он, принюхиваясь возле моего уха, как это сделала бы настоящая гончая.
Не думаю, что они способны на сочувствие или способны проникнуться ситуацией простых людей из крови и плоти. Насколько мне известно, больше половины их тела не из костей, а стального сверхпрочного каркаса. Возможно, это тот самый фактор определяющий их бесчеловечность. Вдобавок, есть еще и фактор того, что гончих специально отбирают среди наиболее лютых существ – нелюдей, и в процессе найма им еще и промывают мозги. Вот почему я должна сыграть по тому сценарию, что они понимают.
– А что, если и так? Да, тупая и чокнутая. Но мозгов хватило, чтобы смастерить нечто большее, чем вы все вместе взятые с вашими электронными побрякушками! Что же ты с этим сделаешь? Заберешь другого? Не велик ли риск? – осмеливаюсь произнести я с невеселой ухмылкой, скосив глаза.
Гончий глумливо вскидывает брови, изучая меня с желчным прищуром, как мне кажется, по его блеску в черных очках.
– Чем больше ты открываешь рот, деточка, тем больше мне хочется…
– Согласно 3К – "Криминальному кодовому кодексу" Ведасграда, мы, коллекторы, не можем отказать человеку добровольно пойти с нами, – прерывает угрозы лысого один из гончих.
Лысый морщится, как будто ему претило это напоминание о правилах.
– …Конечно, – ядовито шипит он. – Никто и не запрещает.
Гончие, стоявшие рядом с нами, внезапно все бросаются в сторону, пытаясь удержать кого-то от вторжения в центральный круг.
Внезапно я замечаю в толпе отчаянное лицо Зорана. Он что-то кричит, но я вижу только, как он беззвучно открывает рот из-за блокирующего звуки щита. Увидев его в таком состоянии, все мое существо сотрясается.
Я нерешительно отворачиваюсь, боясь снова встретиться с ним взглядом. Но встречаюсь. И это медленно приводит меня к ужасу. На нем его рабочая одежда, вероятно, гончие нагрянули как раз в его ночную смену на посту; волосы взъерошены от беготни и борьбы с толпой, взгляд испуганный и потерянный. Зор порывается потянуться ко мне, чтобы быть ближе, но, заметив в моей руке коллекторское письмо, замирает.
"Почему ничего не сказала мне???" – читаю я слова по его дрожащим губам.
Один из гончих хватает меня за запястья, заводит их за спину и надевает холодные металлические наручники. Зор начинает неистово пробиваться ко мне, но все его попытки пресекаются вновь подоспевшими гончими.
Один из них подталкивает меня сзади, указывая на их дюномобиль, стоящий на пустыре. Когда мы приближаемся, я замечаю высокого парня, облокотившегося на капот машины с серьезно-мрачным выражением лица. Вокруг него витает угрожающий ореол. Идеально бритая голова, долговязое телосложение, но он совсем не выглядит нетренированным