Подмарка. Светлана Чернавская

      Уйдя на Подмарку со мной в сумке, мамка плакала не переставая, отец просил прощения, падал на колени… Возвращалась. К дяде Коле на Донбасс уезжали вместе строить новую жизнь. Наш Александр Григорьевич устроился в шахту, только свободолюбивой натуре под землей не понравилось. Да и вообще работать не нравилось – с бо′льшим удовольствием читал книги, писал стихи, басни. Ему бы образование получить, заниматься умственным трудом… В общем, мама подала на развод, и стали мы жить-поживать на Подмарке. Отец изредка навещал, гуляли с ним по лугу, вдоль речки, гостинцы приносил, игрушки: его Катька у меня жила, пузатая огромная неваляшка, и заводной плюшевый медведь. Еще в отцовском кармане всегда лежал волшебный перочинный ножичек. Под старыми ракитами мы искали всякие крючковатые ветки и сучки, и я, затаив дыхание, наблюдала, как из-под этого ножа за несколько срезов оформлялась фигурка зверька или птицы. Орла, например. Целый «зоопарк» собрался из таких поделок в сенцах на подоконнике.

      Чуть подросла – отец начал брать меня в гости к своим родителям. Они были приветливы, и с Лидой мы дружили. В их саду росли невиданные сорта малины и крыжовника, крупные, сладкие! Я так объедалась, что в обед уже ничего не лезло. Правда, не лезло и без малины с крыжовником, потому как еду их семья предпочитала своеобразную, причем каждый день блюда повторялись: щи из кислой капусты, томленные в печи, сваренные с куском жирного мяса, сало в них плавало отдельными островками, пересоленные, переперченные и горячие-прегорячие; и тушеная картошка, тоже с жирным мясом, тоже пересоленная. Дед наливал себе стопочку, крякал и с аппетитом закусывал, причем в свою тарелку с огненными щами бросал еще махонький стручок жгучего перца. У меня получалось проглотить максимум три ложки зверского (Том Ям отдыхает) варева – во рту начинал полыхать пожар, потом чуть ковырялась в картошке, разгребая кусочки сала… Бабушка жалела меня: «Совсем аппетита нет…» Меню составил дед. Раз и навсегда! Ночевали с отцом в саду, в пристройке к сараю, он ее называл курень, сам соорудил. Кровать, раскладушка, стол, стул и полки с книжками. Обосновывался там летом, а зимой у соседа угол снимал. Пил. До белой горячки допивался. Дед выгнал сына из дома…

      Я очень ждала встреч с отцом, с ним интересно было, ведь в своем женском царстве я только под ногами у всех путалась. Навещал меня трезвый, пересказывал всякие занятные истории, вычитанные им в книжках, вечером рассматривали с ним созвездия в небе, он знал их названия, рифмы к словам придумывали. У него имелась толстая тетрадка, куда записывал свои стихи, в основном сочинял басни. Похоже, были они не в бровь, а в глаз, потому что на нашей Помарке за одну из них, про соседа дядю Петю, главный герой произведения пообещал отца пристрелить.

      Так хотелось, чтоб мы жили вместе: отец, мать и я! Но даже будучи совсем маленькой, почему-то понимала – никогда этого не случится…