Табу. Ирина Сергеевна Альшаева
скуля, пыталась вытащить голову из ошейника.
– Сапёр, фу, заглохни! – время от времени кричали ему снующие к полевой печке, чадящей чуть поодаль собачьего угла, бойцы.
– А ну, ты чего разорался?! – подбежал к нему Клещ, кинул камень, но промахнулся. – Лига, чего он бесится? – крикнул он.
– Может, и реально бесится, к нему лиса повадилась шастать, они ж бешеные вроде бывают. А то недели три назад они поцапались, визжали как ошпаренные, – расслышала Ника. – А, может, его того, кто ширнул "тестом". Или юнит какой грызнул, ага, – захохотал Лига.
– Ну точно, бешеный, – гоготнул Клещ, – смотри, у него пена ртом прёт и глаза красные, как у зомбака! А ну, я его, – крикнул он, и до Ники донесся выстрел, за ним – ещё один. – Тащемта всё, бобик сдох, я в голову чётко попал, – пробасил Клещ. – Слышь, а жрачку ему когда насыпали? Пойду отдам журналистке, а то отъедет, мне с Рагнаром пересекаться лишний раз не надо бы, – прокричал он Лиге и, не дожидаясь ответа, взял собачью миску и направился к Нике.
– Кушать подано, мисс, мэм или как там тебя, – приоткрыл он дверь и встал на пороге. – На, бери, – протянул он ей алюминиевую помятую миску. Ника молча сидела в углу между окном и стеной. Даже если бы перед ней расстелили скатерть-самобранку, она не смогла бы вкусить явленные ей яства – есть люди, которые в любой непонятной ситуации дико хотят есть и едят, а есть такие, как она – не испытывающие голод и жажду день, два…
Эта "суперспособность" очень пригождалась ей по жизни и особенно – в работе, в далёких командировках, в полях, где прокормиться, после закончившихся запасов еды, можно было только собирательством, ну, или если очень повезёт – ловлей рыбы на заточенную палку. Сейчас же разливающаяся по рёбрам, правой руке и голове боль делала отвратительной даже саму мысль о еде. Других человеческих потребностей это тоже касалось – организм Ники перешёл в режим выживания и задерживал в себе всё, что мог и не считал что-то в своих запасах лишним или не нужным – Клещ уже позлорадствовал по этому поводу, мол, удобства здесь под каждым кустом, зови, провожу. Но Ника не звала.
– Бери, б*ть, миску! – завопил Клещ, стукнув кулаком о дверной косяк. Ника не шевельнулась. – А так? – достал он из разгрузки пистолет и направил его на неё. Девушка повернула в сторону голову и здоровой, не травмированной левой рукой, убрала волосы с правого виска, натянув их так, что где-то под кожей затрещали фолликулы.
– Эх ты, с*чка, небось смекнула уже, что я не могу самовольно тобой распорядиться ,.. А уж очень бы хотелось! – захохотал, прихрюкнув, он и убрал пистолет. – Ну серьёзно, на, нормальная каша, мы Сапёра кормили тем же, что сами едим. Перловка это вроде…с тушёнкой, – принюхался он к миске. – Сапёр, кстати, и так и так бы хреново кончил. Да, долго он с нами был, Трала, второго пса, пережил вот на неделю. Да он, так-то, вообще оказался самым фартовым из всей своры. Кстати, вот в этом закутке, до поры, до времени, твоём, псы наши зиму зимовали… Знаешь зачем мы их держали? Мы их вперёд себя гоняли – по полям там, тропинкам,