Табу. Ирина Сергеевна Альшаева
повторил Рагнар с напором.
Клещ плюнул под ноги Нике и подошёл к командиру.
– Так я не понял, что с юнитами-то делать, о чём Муха орал? – продолжил он, подойдя к командиру. Тот молча подтолкнул его в спину, закрыв дверь.
Ника отошла от окна и присела на край "топчана" – мешков с сухой травой, кинутых на высокий деревянный поддон. К ней наконец-то вернулось чёткое зрение – пропали тёмные пятна, и она смогла хотя бы осмотреться. Держась то за ноющие рёбра, то за горящую руку, она снова подошла к окну и попыталась протереть кусочек стекла от грязи в надежде, что так в её "темнице" станет побольше света. Ей это удалось – света больше не стало, тем более, уже во всю синел поздний вечер, но зато открылся вид – ведь за каждым окном он есть? Ника увидела лежащего почти под окном Сапёра с прострелянной головой, дымящую чуть поодаль дымящуюся походную печку, сложенные и накрытые брезентом брёвна и – вход в блиндаж. Рядом с ним маячил худощавый паренёк лет восемнадцати с винтовкой через плечо.
"Может, это Муха? Или Лига?" – подумала Ника, вспомнив, как к кому обращался Клещ. – «Или вообще чёрт его знает кто», – машинально выдохнула она на стекло, протерев его рукавом. Больше ничего не рассмотрев, девушка отвернулась от окна. В её "лачуге" ничего примечательного не было: голые бревенчатые стены с торчащим кое-где мхом – видимо, его проложили в попытке утеплить сооружение, висящие на гвоздях толстые цепи с ошейниками – собачьи, несколько мешков с высыпавшимся из них песком в углу… Ну, и их с Ником аппаратура, брошенная посреди пола.
"Ник, надеюсь, тебя собаки не растащили. Я так понимаю, собачья тема – любимая у этих фриков", – посмотрела Ника на перевёрнутую миску с кашей Сапёра. Рядом с ней она рассмотрела свою пресс-карту, но не смогла нагнуться, чтобы поднять её. Присела – боль резнула от рёбер через живот, но она ухватила удостоверение пальцами, потянула к себе и сунула в карман джинс. Сев и прислонившись спиной к стене, Ника часто задышала, чувствуя, как по голове и спине поползли липкие мурашки. "Делать что? Бежать? Хороша бегунья, еще фиг знает, что у них тут где понатыкано и сколько их вообще в этом логове", – беспокойно думала она, проваливаясь в накативший вдруг сон.
Ей снова привиделась Желя. В этот раз она ходила вокруг Ники и еле слышно шептала наговоры, еще глубже затягивающие то ли в сон, то ли в глубокое забытие. Желя касалась головы девушки невесомыми руками и боль отступала всё дальше и дальше – коснулась она и её саднящих рёбер, и горящего плеча…
– Не уходи, – шептала ей Ника. – Не отпускай меня из сна. Не хочу обратно, не хочу к ним, – просила она.
– Поспи, поспи, – певуче тянула Желя. – Я не могу залечить твои телесные раны, но могу дать покой здесь – я не просто так с тобой, ты не просто так здесь, – звенел её голос. – Повезло тебе в родстве – бабка твоя сильной ведуньей была, и прабабка её, и прапра – что на крови завязано, то и меч не разрубит, – обвела Желя жестом лицо Ники. – А теперь – проснись, появились в тебе силы, на яву не я тебе помогу, – коснулась она её лба.
Ника