Ветры судьбы. Иван Воронежский
ситуации, в которой, собственно говоря, она и не виновата.
– А вы, Клавдия, поставьте котел и кипятите воду столько, сколько сможет выдать нам наша печь.
Когда все покинули комнату, Яков наклонился к губам Ефросиньи. От них исходил приятный молочный аромат. Так пахнут младенцы. «Как она прекрасна», – подумал он. Вспоминая свою Татьяну, у него возникло неотвратимое желание поцеловать её в эти губы, все ещё не потерявшие цвет на фоне бледного усталого лица. Он заглянул ещё раз между ног – никаких изменений.
– Яков! Ты что задумал? Ты что, хочешь зарезать мою дочь? – ворвавшаяся Екатерина застыла на полпути, увидев зятя в пикантной позе наблюдателя.
– Кто вам сказал такое, мама? – Яков излишне резко отпрянул и теперь вид у него был, как у нашалившего мальчишки.
– Ты что там делал? – с ужасом спросила она.
– Где?
– Ну вон там, – указательный палец подрагивал, указывая на то место, откуда вынырнул Яков.
– Мамо, вы не ответили на мой вопрос, кто вам сказал, что я хочу зарезать вашу дочь?
– Клава сказала, – она подняла правую руку ко рту и нервно стала грызть пальцы.
Яков обнял тещу за плечи. Её испуганный взгляд не переставал смотреть по направлению безжизненного лица её дочери. Он подвел её поближе к кровати и нежно, спокойно сказал: – К сожалению, плод расположился не правильно для родов и он не может выйти самостоятельно. Мамо, вы же женщина, поймите, вытянуть плод, не повредив его, практически невозможно. Необходимо кесарево сечение, что бы спасти их обоих и чем скорее, тем лучше»
– Не дам резать Фросю, – тупо твердила Катерина, – не дам.
– Тогда она умрет. Вы это понимаете? – Яков начинал нервничать. Он и так взял на себя много ответственности, приняв решение об операции, которую никогда не делал, но помнил, как его учили и как он ассистировал одному полевому врачу.
Катерина продолжала рыдать, обнимая свою дочь.
Вернулась Олеся, вся счастливая.
– Вот, – она поставила на стол аккуратный кожаный чемоданчик, настоящий набор для хирурга, – дядя Федя сказал, что даже и нить имеется.
– Точно, – Яков открыл чемоданчик и достал пробирку с нитью, – да, не обманул ваш Федор. А теперь, Леся, вот это и все инструменты в кипящий котел для стерилизации.
Они прошли на кухню где на плите кипели один большой и два маленьких котелка. В один из маленьких загрузили инструмент.
– Теперь подождем немного. А вы, Клавдия, попросите у хозяйки побольше чистых простыней и полотенец.
– А вы и правда врач? – спросила Леся, когда Клава покинула комнату.
– Я обыкновенный фельдшер.
«Как красивы и выразительны глаза у этой девочки», – думал Яков, продолжая:
– Основную практику я приобрел в военно-полевом госпитале.
– Я вам завидую. Я так хотела учиться на медика. Но учеба стоит так дорого. Одна надежда на Ленина. Он, говорят, все изменит, – она щебетала своим павлиньим голосом, заглядывая ему в глаза, – а вам,