Ветры судьбы. Иван Воронежский
стаскивали трупы к захоронению.
– Товарыщу командир. Я думал он труп, а йон живой. Охвиц-е-эр.
– Ташщы его вон под то деревце. Ща мы его там и шлепнем.
– Не офицер я. Просто фельдшер, – пытался внести ясность Яков.
– Все одно, хоть и фельдмаршал, ваше высокобродие. Кончилась ваша власть. Солдата мы еще пожалеем, а охвицера… – красный командир, подкрутив рукой ус, и затем, той же рукой, подал кому-то сигнал.
– Не нужно, господин офицер. Я простой фельдшер, – ноги подкосились и Яков непроизвольно упал на колени.
– Жид штоли? – живо переспросил командир.
– Нет… То есть да… То есть нет, – слова беспрерывно путались в его устах. Яков понимал, что словами ему уже не помочь, что садистам одно удовольствие выслушивать жалобное лепетание жертвы, но он продолжал: – Нет, не жид я, поляк я. Я просто фельдшер, ну как бы сельский врач я, господин офицер.
– Не господин я тебе, белая сволочь, а товарищ. И не тебе товарищ, а своим товарищам я товарищ, – чувствовалось, что гнев закипал в командирской душе, и дальнейшая мольба только усугубит его положение. Хотя и усугублять-то больше нечего. Этот закипающий гнев вырвался в раздирающий выкрик: – Вии-нни-ик?
– Слушаю, товарищ командир.
– В расход эту белую сволочь.
– Не могу, я не мясник.
– Разговорчики. Под трибунал захотел?
– Слушаюсь… Давай, вставай высокобродие, – Василий подхватил за воротник гимнастерки и, подталкивая штыком в спину, повел свою жертву вдоль вала. «Господи, – думал Василий: – я же солдат, а не палач. И почему я, почему мне всегда достается».
Почувствовав острие штыка между лопаток, Яков засеменил ногами по осенней крымской траве. Южное солнце приятно прогревало гимнастерку на спине. Было далеко за полдень, значит, они шли на восток, в сторону Сиваша. Еще теплилась последняя надежда на побег, возможно, ему удастся купить конвоира, как там его назвал красный в папахе. В сознании у Якова постепенно прояснялся туман от первого шока, и теперь он понял, что что-то знакомое он услышал совсем недавно… Неужели Васька, этого не может быть. Винников хоть и не пол-Украины, но добрая сотня на Полтавщине имеется. Яков с трудом удерживал себя повернуться лицом, чтобы в случае успеха не ввести конвоира в преждевременное возбуждение.
Вокруг ещё было много солдат. Лишний глаз сейчас им не нужен.
– Долго ли вести ещё будешь.
– Вали-вали, барин, тебе чем дальше, тем лучше.
«Господи, – подумал Яков, – голос-то точно похож, давно ведь не виделись, да и кто он мне, даже не родственник. Когда шум армейской толпы стал еле различим, Яков выбрал подходящую кочку и умышленно споткнулся, как каскадер. Но в полете ему хватило доли секунды, чтобы узнать хоть и давно небритое, но все же знакомое лицо.
– Давай не фелонь, высокобродие, – Василий был на чеку и сразу подстраховал штыком
Яков