Дети распада. Александр Степаненко
к дому кругами.
– Пошли! – все еще держа булыжник правой рукой, левой я схватил Ирку за руку и потянул за собой.
– Я тебя, пидаренок, найду, бля! – процедил с земли низкий. – Пиздец тебе теперь!
– Да ты лучше молись, чтоб не найти, чмошник сраный! – крикнул я ему. – Я сейчас, бля, сам к тебе вернусь и размажу тебе кочан-то по асфальту!
Удивительное дело – он мне поверил и заткнулся. Хотя, конечно, огреть его, лежащего, камнем, рискуя убить, я бы, наверное, не смог.
Мы с Иркой пошли, а завернув в проулок направо, побежали. Я почувствовал, что опять быстро хмелею. Надо было скорее уйти куда-нибудь подальше, и мы бежали что было сил. Первый проулок мы пропустили, во второй опять повернули направо. Даже пьяный я смог сообразить, что для того, чтобы замкнуть круг, нам нужно сделать еще два правых поворота. Только вот как узнать нашу улицу? И не выйдут ли эти уроды нам наперерез?
Мы пробежали еще несколько сотен метров и остановились отдышаться.
– А с тобой лучше не связываться! – задыхаясь, пробормотал я.
Она засмеялась, бросилась ко мне на шею и стала жарко, тяжело дыша, целовать меня в губы. Она прижималась ко мне, от нее шел жар, и пахло по́том, но запах не резал мне нос, только не хватало воздуха во время поцелуя. Я закашлялся, пришлось отстраниться.
– Ну, пойдем, пойдем, – сказала она, все смеясь.
– Ага. Только куда? Надо куда-нибудь в сторону, пересидеть часок, а потом пробраться потихоньку. А то как бы еще…
– Чего?
– Этих бы не встретить опять. И еще… как-нибудь бы так вернуться, чтобы они не подглядели, откуда мы, из какого дома. А то еще банду соберут, завалятся.
Ирка поглядела на меня несколько испуганно.
– А это дачники или местные?
– Кто их знает…. В общем, лучше все равно снова не сталкиваться. А то ты еще замочишь кого-нибудь, хлопо́т потом…
Она опять засмеялась.
– Будешь меня ждать?
– Ну а как же! Сколько потребуется!
Вдруг она стала серьезной, даже в темноте я увидел, как лицо ее вытянулось.
– Ну… даже если пятнадцать, всего-то нам по тридцать одному будет, еще вся жизнь впереди.
Я замахал на нее руками.
– Слушай, ну всё! А то договоримся сейчас…
Мы свернули в проулок налево. Поселок был большой, дома никак не кончались. Я все думал, как потом искать наш дом, а меня, тем временем, развозило все больше и больше.
В общем, мы еще долго бродили. Потом, помню, на какой-то поляне мы лежали на траве и целовались, жарко-жарко. Мне хотелось пойти и дальше, и стащить с нее всю одежду, и… правда, я не знал, как там дальше. Но она опять сказала, что не готова. Но я все равно… все равно… я ее люблю? или мне это кажется?
А как мы потом добрались обратно – я вообще помню плохо. Помню: куда-то шли, поворачивали, направо, налево. Все смотрели, чтоб никого не встретить. И, слава богу, никого и не встретили. Ходили, ходили, я вообще уже ничего не понимал, темнота – глаз выколи, да