Ночные бдения кота Мурра. Герман Вольфлинг
тщеславной суетой на этой бесконечной ярмарке тщеславия. Видимо, не зря во все времена коты почитались бесовскими зверями и находились на услужении у ведьм, знахарок и колдунов.
Где же наши херувимы и серафимы? Отчего они ослабли в этом дуэте, превратились в бледные тени самих себя, в безумствующих призраков диких суеверий, что постепенно покидают нас одно за другим?
Людские души, медленно, но методично лишаясь ангельских крыльев, обзаводятся кошачьими хвостами да животиками. И в этом медленном перерождении рода человеческого скрыт путь общей деградации и последующего краха всех наших формаций.
Пока у нас есть остатки изрядно пощипанных крыльев, пока мы парим по ночам, а не грыземся в подворотнях из-за объедков, у нас все еще есть шанс не сгинуть в темных волнах истории!
Вера в чудо, детское восприятие реальности да любовь – вот наши крылья! Отнять их – и останется лишь животный магнетизм, звериный голод да чванливое чувство превосходства над всем живым на планете!
Крейслер поднял голову и улыбнулся.
Юлия выйдет замуж – с этим ничего не поделаешь. И девственность ее – цветок неопытности и чистоты сорвет другой, но это ничего не меняет в душе Иоганнеса!
Можно любить, не обладая девушкой физически. И это – высшая форма любви, потому что, не претендуя на право подчинять себе волю и тело другого человека, мы освобождаемся от собственных цепей, от гнета чувства собственности. Таким путем мы можем когда-нибудь преодолеть ревность как пережиток обычного эгоизма, и станем, наконец-то, счастливыми!
Так размышлял юный музыкант на берегу озера, но он не верил самому себе.
Слова утешения звучали в голове, но в душе бесновалась настоящая вьюга, осыпающая все внутри Крейслера, застудившая его сердце, превращающая работающий пламенный мотор в застывающий безвольный обмылок.
Застывшее сердце болело меньше. Боль стихала.
И Крейслер, уронив голову на руки, так и заснул под шум ручья, впадавшего в зеркальную гладь озера…
(Бег. бас.)
…наскочили празднично одетые люди. Толпа пела и плясала. Это напоминало бы колядование, если бы не полное отсутствие снега да наряженных игрушками и шарами елочек, что вдоль дорог стоят.
А еще никто не кричал: «Сладости или гадости!», протягивая руки за леденцами и дорогими шоколадными конфетами.
Девицы были в чепчиках, но в воздух их не бросали, ибо свежий восточный ветер снес бы их в сторону леса и развесил бы оные на соснах.
Мужчины были во фраках. Они напоминали грачей на весеннем поле, важно вышагивающих по пашне и внимательно высматривающих то ли червячка, то ли повод к какой-либо сплетне.
Медведи с цыганами лихо отплясывали, приседая, дерзко выкидывая ноги вперед, размахивая картузами и котелками, точно флажками. Ветер пузырил на оных рубахи, косоворотки, развевал кружевные воротнички и манжеты, создавая атмосферу всеобщего