Записки невольника. Николай Молчаненко
о своей семье – в такие моменты он становится особенно тёплым и открытым. У него двое детей: сыну около трёх лет, а дочери скоро исполнится шестнадцать. Он говорит о ней с особой гордостью – мол, красивая, умная девушка. Хотя, честно говоря, я думаю, что все родители так говорят о своих детях. Наверное, и моя мама когда-то считала меня самым красивым и умным. Впрочем, все дети кажутся своими родителям лучшими.
А на заводе сейчас все разговоры только о Сталинграде. Немцы обсуждают произошедшее с видимой печалью, некоторые – с молчаливой горечью, словно их мир рушится на глазах. А вот французы, напротив, не скрывают своей радости. Они смотрят на нас с нескрываемым восхищением, как будто мы сами принимали участие в этой великой победе. Такое чувство, что этот разгром поднял наш боевой дух даже здесь, на чужбине.
2 февраля 1943 года
Оскар принёс новости: наши взяли Великие Луки, Курск, Белгород, Ростов. Эти города вновь под нашим флагом, и на востоке словно начинает разгораться новый рассвет. Однако до полной победы ещё бесконечно далеко, и чем больше о ней мечтаешь, тем болезненнее осознавать, что ты можешь не дожить до этого светлого дня.
Голод грызёт изнутри, словно червь, медленно, но, верно, отнимая последние силы. Не понимаю, за счёт чего я ещё держусь. Иногда кажется, что силы черпаются не из еды, а из одной только надежды, из вестей с фронта, из этих коротких вспышек радости за нашу землю. Но как долго можно прожить на одном лишь стремлении увидеть освобождение, когда тело разрушается под тяжестью голода?
4 февраля 1943 года
Наконец-то немецкие газеты не смогли скрыть правду: шестая армия пала под Сталинградом, и по всему Третьему Рейху объявлен трехдневный траур. Что ж, отступайте, господа, теперь мы уже в Ростове. Все эти события на фронте говорят не просто о том, что силы сравнялись, но и о том, что теперь мы на шаг впереди. Да и мудрости, кажется, стало больше – мы учимся на каждом шагу, на каждой ошибке, на каждом сражении.
5 февраля 1943 года
Под давлением Лендера и Янсона решили увеличить количество кернов – добавили еще четыре. Что ж, черт с ними, это всего лишь капля в море, особенно когда я уже знаю, как "скомпенсировать" их своим маленьким саботажем. Но, надо признать, продолжать упрямиться становится все опаснее в этой атмосфере, которая сейчас царит как в Германии, так и на нашем заводе.
Сегодня утром в девять часов собрали всех немцев на митинг. Говорили о поголовной мобилизации на труд: к работе теперь будут привлекать всех, кто еще может стоять на ногах – стариков, матерей, жен и даже детей. Но это уже не спасет их. Судьба Германии была предрешена еще в тот день, когда фюрер отдал приказ напасть на Советский Союз.
После ужина Павлик прочел свое стихотворение. Хорошее. Вот оно:
Заброшенный войною на чужбину,
За проволоку кинут без суда.
Я наблюдаю страшную картину,
Картину подлости и рабского труда.
Где пот, омытый горькими слезами,
Струей