Мост Серафина. Хроники отвергнутых территорий. Игорь Гречишников
и я услышал удивленный возглас.
– Вот надо! Diafo!
Холодея от предчуствия, я подошел. Эурарио Пенумбра сидел на переднем сиденье, раскрыв свой железный рот и храпел.
– Что с ним? – тихо поинтересовался я, трогая его за плечо. – Эй! Вроде с ним все в порядке?
– Еще бы не в порядке. …Сукин сын спит, как младенчик. Эй! – с размаху пнула его Агнесса.
– Спит?!
– Минут двадцать как, судя по храпу.
– Эй, amigo, просыпайся, – потряс его за плечо я. – Давай, давай! Помогай, чего смотришь!
Охра поправила ему воротник и сообщила мне:
– Не старайся, это бесполезно. Он долго не проснется. Я тебе рассказывала недавно об этом. Очень долго светло, живешь как заведенный, дела там всякие, потерял счет времени, а потом хлоп и поплыл (она показала ладонью плывущую рыбу) …А если неделю не спать, или дольше, можно заснуть и не проснуться. Una fur (короче говоря) с ним все хорошо.
– И что теперь делать?
– А что тут сделаешь… Я повешу ему респиратор и буду менять кассеты, чтоб не задохнулся от пыли. Пусть себе спит.
– Может, заберем его к себе? А кто будет управлять этим гневом божьим на буксире?
– У меня есть штанга, – она сцепила указательные пальцы. – Сделаем жестоко, solet..Будет паровоз!
– Жестко это называется. Жестоко, – я показал на раскрошенную корму «Резерфорда» – ты уже сделала. Жесткую сцепку.
Она вздохнула и развела руками. Я натолкал ваты в нос, и мы принялись налаживать буксир заново.
– А ты запасливая, – похвалил я Агнессу, скручивая штангу. – Полный багажник всякого дерьма, даром что неразумная женщина.
Она посмотрела на меня исподлобья, открыла рот для ответа, но сдержалась.
– Толкай левей! – командовал я. И здесь болт не закручивай, просто вставим шпильку, вот эту. Так надежней..
– А ты знаешь толк в железках, – равнодушно ответила Охра. Даром что профессор.
– Я доктор! Доктор наук, сто раз говорить! Я в таких местах работаю, что многое приходится своими руками делать, иначе сгинешь в полчаса… А кстати, что у этого парня было на шее? Колокольчик?
– Ага! Бараний бубенчик. В виде рыбы. Этот сукин сын может подобраться бесшумно, а потом так заорать, что душа с перепугу отлетит. Я ему и повесила, так он год с ним бегает и не снимает. Так хоть слышно, когда он идет.
– Я вижу, ты с ним хорошо знакома?
– Года полтора.., – сказала она, с пыхтением поправляя штангу.– Года полтора назад он появился недалеко от моего дома в Ниневии. В чем мать родила шлялся, я прикормила его, и даже умудрилась заставить его носить джинсы. Он, правда, оборвал штанины, но хоть не светил своими… причиндалами. Он не жил ну меня, но иногда мог обнести холодильник. Я просто оставляла ему еду на балконе. Любит «транзиты»!
– Откуда он взялся?
Она пожала плечами и отвернулась, вытирая руки.
– Взялся и взялся. Я не выясняла. Думаю, он abаndanado из какого-нибудь приюта.
– Как? Aban…
– Abandonado!