Мост Серафина. Хроники отвергнутых территорий. Игорь Гречишников
у меня самого сто раз так было. Тебя просто сносит по склону, а если нет аварийных блоков, не можешь сам себя вытащить. Понял? Не теряй времени, езжай туда, поднимай всех дронов, ты найдешь ее быстро. С ней все хорошо, просто не теряй времени! Как что будет, сразу звони.»
Я быстро отключился и сел на песок, бессмысленно разглядывая свою спутницу.
Ужаса еще не было, но я уже чувствовал его первые ветреные порывы. Ледяной песок в животе.
– Как там дела? – крикнул я ей в спину.– Слушай, я хочу спросить, только ты не обижайся. Пойми правильно.
– Слушаю.
– Кто ты?
– Смешно, да.
– Нет, ну серьезно.
– Yo mienta mentira! HA! (Я валяюсь от тебя.)
– Да ну тебя! Я просто забыл твое имя. Я вчера перебрал, а у меня такое бывает. То есть, я, конечно, тебя помню, но такое ощущение… смешно, да будто я встречал тебя лет десять назад! Ты не должна обижаться!
– Да не секунды! – деловито сказала она, не отрываясь от бинокля. – Ты вчера вооруженный до зубов своими двумя perforado, ворвался в гостиницу «Маниок», в номер 504, перестрелял человек двадцать из пустынной Стражи, чуть не убил Алонсо Монкаду, угнал этот «резерфорд» и по пути, чтоб не скучно было, прихватил меня, доставшика еды из закусочной «Транзит». За тобой гонится военная полиция Ниневии, но отследить тебя нет никакой возможности, потому что вот это вот Серафиново Облако, – я машинально поднял голову – экранирует все спутниковое слежение. Согласен?
– А зовут-то тебя как?
– Охра!
– Охра?
– Ага, точно тебе говорю. Охра де Тега!
– Я с тобой был… корректен?
– Нет! – отрезала она. – Делал что хотел и глумился. Но мне понравилось. Мне вообще нравятся такие старые сволочи, как ты. Есть в этом что-то изысканное.Resabio!
– А?
– Ну, – она пощелкала пальцами. – Resabio это порок. В данном случае разврат. Согласен?
Я подошел к ней, осторожно ее разглядывая.
– Ты не похожа на обесчещенную этой ночью.
– Не дам удовольствия, – произнесла она и оскалилась_ тебе наблюдать мое горе! – А когда ты заснешь опять пьяный как свинья, разобью тебе башку булыжником, клянусь мамой Иосифа, и тем самым буду отомщена на потребу своей черной душе!
– Т-т-трепло! – кротко сказал я, забирая у нее бинокль.
– Зато весело. Ты поверил, тебя грызет вина, а я могу капризничать, сколько душеньке угодно.
– Заткнись, будь так добра, Охра! Ты трепло! В сапогах из человеческой кожи! О господи! Ваша Ниневия до отказа набита трепачами!!
– А вот с этим согласна, compadrito! наши ниневийские просторы – довольно беспутные края.
– И вы все выражаетесь, как проходимцы! – раздраженно закончил я, разглядывая в бинокль одинокий минивэн на обочине дороги и какую- то сгорбленную фигуру рядом.
– Это что за клоун? Он нам машет. Это он нам машет?
– Ему больше некому махать, значит, он машет нам.
Я заметил, что у нее вдруг резко упало настроение. Она спустила на глаза очки и почесала нос.
– Давай