Мост Серафина. Хроники отвергнутых территорий. Игорь Гречишников
что в сапогах спать неудобно. Под передним сиденьем.
Маленькая широколицая девушка, загорелая, немного коренастая с быстрыми угольными глазами. Солнцезащитные «рефлекто» задраны высоко на лоб, выражение лица странное, потому что середину лица пересекает полоса незагорелой кожи от очков.
Она отцепила от антенны рубашку и протянула мне. Я застенчиво глянул в ответ, кивнул и стал одеваться. Она пожала плечами и вытащила мои сапоги, покрутила их в руках, придирчиво осматривая каблуки и подковки.
– Хорошие «botas». Заберешь с собой? Не боишься?
– А почему я должен бояться сапог? – спросил я, обуваясь.
– Ну, ты когда их покупал, тебе разве не сказали?
– Нет.
– Они сделаны из человеческой кожи.
Я окаменел.
– Qes?
Она проворно присела на корточки передо мной и взяла твердыми пальцами за носок сапога.
– Смотри, вот тут надпись. ЭЭ..сейчас переведу.. это старый «федералес», на нем не говорят уже. Так, слушай. «В память о труженике и человеке, не жалевшем себя для процветания и блага..Благосостояния..нет, блага других..по его воле и с его согласия… мне- мне… кожа этого человека использована как..нет, для этих сапог. Использовать в благотворительных целях, по ветхости предать земле. Памяти Мартинейро Вальдо Перейра, лучшему из многих.»
– Что это?
– Это? – насмешливо сказала она, упираясь руками в колени. – Это, amigo, цена Освоения, прости, конечно за patetismo (пафос). Тогда ведь здесь ни черта не было, кроме воды и камней и неба. Люди при жизни добровольно завещали свою кожу для обуви, кости для удобрений. Они как никто раньше, понимали цену этого нового мира. От этого Перейра даже и могилы не осталось, наверное, а его сапоги до сих пор не сносились.
– Это ужасно, это п..ц какой- то!
– Нет.– сказала она твердо. Это цена нового мира! Нам так говорили вот с такого возраста.-она опустила ладонь к земле. – Я считаю, это прекрасно.
– Хоронили без кожи, что ли? – подавленно спросил я.
– Нет, делали пластиковую имитацию кожи. Покойный выглядел свежо, как тортик. Ну что, теперь хочешь снять, слабак?
– Я не слабак.– решительно сообщил я. – Но снять хочу. Это не тех традициях, каких вырос я.
– Мы можем даже поменяться, дам тебе кроссовки. У меня, например, таких сапог не было никогда. Я могу тебе вернуть за них деньги. Это в твоих традициях?
Я пыхтя, попытался стянуть сапоги, избегая трогать руками голенища. Она сняла свои зеленые кроссовки, подкрутила компенсаторы и насмешливо улыбаясь, наблюдала мои попытки разуться.
– Позволь, я помогу тебе, – сказала она, оседлала мое колено и быстро стянула один сапог.
– Ты должен жалеть о них, – они сидели просто идеально. Давай другую ногу.
Проворно обувшись, она вскочила на камень и расставила руки.
– Пра-ра-рам… ту-ту-ту. Мартинез Перейра, будь благословен на этой дороге, куда бы ты не шел на том свете, а на этой ты заботишься обо мне. Уф! Так принято говорить! – и она сделала какой то реверанс