Мост Серафина. Хроники отвергнутых территорий. Игорь Гречишников
встать.
Меня бесцеремонно дёрнули за руку и усадили на место.
– Давай ка поешь, amigo. Таких бараньих котлет никто не делает, кроме Берты.
– А где моя кружка? – поинтересовался я, шаря взглядом по столу.-А, вот она.
С краев стола горели прилепленные свечи. Рядом с одной из свечей, стояла моя кружка, накрытая куском хлеба.
– Не трогай, гринго. Пусть сегодня она будет для Луиса. Вино согреется немного к его приходу. Старикам ни к чему ледяное вино, им лучше потеплей.
А ты возьми эту. И ешь вот эти котлеты из баранины, никто их не делает лучше
Берты.
Эй, Мартин, кстати, а где она?
Она на той половине дома. Она занята.
Мартин, вали отсюда с сигаретой, она тебя выпрет, если увидит…
– Нет уж. Россо это Россо, а это обычный самогон.
Я прожевал одну котлету за другой и спросил.
– А где же Луис Никанор? Он скоро появится?
И тут все, кто сидел за длинным столом- несколько человек в темной крестьянской одежде, с обветренными коричневыми лицами глубокими морщинами, прорезавшими их щеки, как застарелые шрамы опять подняли на меня свои прозрачные от старости глаза. Среди них не было никого моего возраста, или чуть старше. У всех за спиной были сложены тяжёлые вороньи крылья глубокой старости, хотя никто из них не был немощен и не производил впечатление больного. Просто от каждого так и веяло каким-то невероятным количеством прожитых лет, как от старинного трактора. Я понял, что не смогу их удивить ничем, как бы ни старался.
– Луис объезжает свои поля.
– Ясно.
– Он это делает на велосипеде. – уточнил кто-то.– Он как приедет, посигналит в звоночек. Такой, знаешь- трынь-трынь
– Так что перед этим тебе надо протрезветь.– сказал кто-то, поднялся и снял с далёкой полки железную миску и поставил ее на стол передо мной.
– На вот. Пожуй ватути, хмель пройдет.
Миска стояла передо мной, покачиваясь, я запустил руку и вытащил пару шершавых крупных орехов, будто в чугунной скорлупе.
– Дай-ка, – сказал старик, сидевший напротив. Орехи спрятались в его каменной черной ладони и тут же с жалобным писком хрустнули.
– Это первое дело, если тебя взяло как следует… на, сам вытаскивай. И жуй как следует, перед тем как проглотить, понял?
Перемалывая зубами сухую сладковатую мякоть, я не отрываясь смотрел на миску, в которой перекатывались орехи.
– Это ведь не посуда, верно? – спросил я и высыпал орехи на стол.
– Точно.
– Это, блин..какой то шлем. Или каска. Каска пожарного?
– Луис запасливый! Он ее сохранил. У меня тоже где-то валяется такое ведро.
– Это солдатский шлем.
– Времён той войны.
– Какой… той?
– Первой… или как ее там называли. Первой Фермерской.
– Давно это было?
– Лет восемьдесят назад.
– Тогда Ниневия и Перронт делили новые земли. Пастбища, пахоту. Понатащили кучу