Между двух имён. Антология обмана. Книга 1. Влада Жнецова
взглядами, их милые лица с утончёнными, запоминающимися чертами исказились в выражении несказанного удивления. Волхвы и предводители двух новых народов встретились, не ведая, что вскоре встанут во главе сотни подобных им, а после, используя дары природы, возведут города и обретут свою Родину.
– И будут они братьями, как мы, и будут их племена дружны между собой, как дружны между собою мы, – Авелин возвратил на светлеющее полотно солнце, взор которого обратился на пока что единственных смертных. – И пусть видят они в народах друг друга лишь родню и соратников да не возжелают их крови, как вражьей.
– Пусть станут они воплощениями нашей воли и нашей веры на этих землях, – Хар’ог зашумел, запел морскими, озёрными, речными глубинами, засмеялся звоном ручьёв, радостно закряхтел их звучным журчанием. – Да будет так.
– Да будет так, – отозвался Авелин, вновь рассыпавшись вокруг брата несметным скопищем звёзд.
Он обнял Хар’ога так, как умел, и Хар’ог обнял его в ответ.
ДЖЕЙН
Глава 2
Посреди мрачного ельника стояла небольшая хижина, больше напоминавшая сторожку. Деревья, одетые в тёмно-зелёную хвою, расступились перед ней и склонили острые вершины в безмолвном почтении. В ветвях древней трухлявой ели, бдительно взирающей на меньших собратьев с высоты поднебесья, заухал филин, сверкнув оранжево-красными глазами впотьмах. Шумела трава, убаюкивая уставший, изнурённый летним зноем лес. Её шёпот не смолкал ночами, и ветер надсадными стонами вторил тихим сказаниям, будто бы вздыхая над каждым словом. Загустев, словно скисшее молоко, мрак окружил тёплую избу, взошёл на крыльцо и поднял чёрную руку, чтобы потревожить хозяйский покой, но желтоватый свет лучины, горящей за круглым оконцем, прогнал его прочь, обыденно уютным, домашним сиянием ошпарив когтистые пальцы.
Из-под двери, надёжно запертой на засов, тянуло ароматом жареного мяса и пряностей. Тонким шлейфом он стелился по тропе, ведущей к скромному обиталищу, внутри которого буйствовал он многообразием вкусных запахов, заставляя голод ворочаться в животе ноющей тяжестью. Но все домочадцы были сыты: тарелки опустели, сок натёртой специями туши шкварчал в печи, подогреваемый тлеющими углями. Звучно опустился в кадушку с водой деревянный черпак, плеснул студёной влагой в раскалённое нутро очага, и красноватые угольки зашипели громче прежнего, после чего умолкли, испустив последний дымок.
На круглобокой тумбе догорала свеча, которая осталась единственным источником света и жара, когда хриплое дыхание затушило горящую щепь. Воск тёк по медным стенкам подсвечника белыми каплями, собирался в поддоне, застывая молочным озером. Фитиль неспешно пожирало пламя, с удовольствием и игривым азартом вкушая лакомство.
– Что произошло дальше?
Голосок, исполненный искреннего любопытства и избавленный от притворства, свойственного запятнанным грехами взрослым, нарушил сонную тишь нежданным