Рождённая на стыке веков. Шаира Тураповна Баширова
испуганно оглянулась. В просторную комнату, со множеством папок и бумаг в шкафах, вошла молоденькая девушка с длиной косой.
– Звали, Мария Васильевна? – спросила Татьяна, подойдя к столу.
– Садись за стол, пиши заявления, опять пришли неучи, – сказала Мария Васильевна, закуривая папиросу.
Татьяна быстро села и на двух листах написала за нас заявление. Мария Васильевна намазала палец Бахрихон опа чем-то чёрным и заставила приложить палец к бумаге, к заявлению, значит. А мне разрешили просто поставить крестик, что я с трудом и сделала.
– А теперь, отведи их в сборочный цех, скажи Семёнычу, пусть им всё покажет, – сказала Мария Васильевна.
Татьяна вывела нас во двор и мы, пройдя его, зашли в цех, там стоял шум моторов, лязг и крики людей. К нам подошёл пожилой мужчина, в чёрной, засаленной одежде из сукна и фуражке.
– Мирза забегал, сказал мне про них. Ты можешь идти, дальше я сам, мне не привыкать, – сказал Семёныч.
Татьяна тут же ушла. Семёныч стал нам говорить что-то на русском языке, а мы тупо смотрели на него, ничего не понимая. Кажется, он понял это и позвал паренька, узбека. Тот быстро подошёл и стал переводить нам слова Семёныча.
Так, Бахрихон опа и я были приняты на работу, мы должны были складывать готовые запчасти в ящики. Работа была не трудная, отдельное помещение в цеху, где работали многие женщины. В два часа, за нами пришёл Мирза. Я думала, что упаду в обморок от голода. Он вывел нас из цеха и пройдя двор, мы вошли в небольшое здание, запах еды ударил в нос. Посадив нас за стол, Мирза пошёл к стойке, где взял для нас суп и макароны. Я с жадностью быстро всё съела, без хлеба, его просто не было. Бахрихон опа, из своей тарелки, положила мне несколько штук макарон, я с благодарностью на неё посмотрела. Я не знаю, купил ли Мирза нам еду, или её рабочим раздавали бесплатно, но наконец, я сытно поела.
– Вечером, картошки купим, повезёт, может и хлеб найдём. Хорошо, тут можно овощи найти, – сказал Мирза.
К работе, мы с Бахрихон опа были привыкшие, но весь день сидеть, нагнувшись над ящиками… к вечеру, у меня в глазах рябило. Как и сказал Мирза, мы на местном базаре купили картошки, он тратил свои деньги, покупая огурцы и помидоры.
– Стойте здесь, я знаю, где можно хлеб достать, – почему-то почти шёпотом, сказал Мирза.
Его не было минут двадцать, наконец, он вышел из-за будки и подошёл к нам.
– Достал, пошли домой, сегодня пируем, – весело сказал он.
Придя домой, мы сварили картошку, нарезали огурцы и помидоры. Бахрихон опа задумчиво сидела, потом, посмотрев на меня, обратилась к Мирзе.
– Мы обуза Вам на шею, Мирза. А ведь в кишлаке у неё золото закопано, – тихо сказала Бахрихон опа.
У Мирзы округлились глаза.
– Тише говори! И у стен есть уши, какое золото? Вы с ума сошли? Да вам за это головы оторвут, – говорил он.
У меня от страха затряслись руки.
– Как оторвут? За что? – чуть не плача, спросила я.
Увидев, как я испугалась, он взял меня за руку. Я её тут же отдёрнула,