Рождённая на стыке веков. Шаира Тураповна Баширова
за неё работаю. Место жилья, вернее, место, где можно переночевать, отрабатываю, – с горечью ответила Хадича.
– Всё! Бросайте метлу, пошли, – твёрдо сказала я.
– Как? Куда? Я не могу, мне площадь мести надо, – испуганно ответила Хадича.
– С этого дня, не надо. У меня жить будете и на заводе работать. Рабочие руки всегда нужны. Вот только купим что-нибудь поесть и пойдём, – оказала я.
У Хадичи просветлело лицо. Она тут же бросила метлу и взглянула на меня.
– Что? – спросила я.
– Там вещи мои… ну, в бараке. Нужно забрать. Старьё всё, но всё же, – виновато сказала Хадича.
– Не нужно ничего забирать. У меня есть несколько лишних вещей из одежды, да.... от Бахрихон опа тоже осталось. Я не стала продавать. Не смогла, – сказала я.
Она молча пошла за мной. Пройдя по скудным прилавках, мне удалось купить куриные потроха, макароны, немного крупы и даже сухари и три яйца. Правда немного, но это было везением. Стоял солнечный, осенний, воскресный день. Настроение, впервые за много лет, поднялось, я была рада, что встретила Хадичу. Она казалась мне таким родным человеком, хотя в кишлаке я и видела её всего пару раз, маленькой девочкой, когда она заходила к моей матери. Когда она зашла в комнату, то ахнула, с восторгом оглядываясь.
– И ты одна живёшь в этой большой комнате? – воскликнула она.
Большая комната, как она выразилась, была не такой большой. Но я представила, какой же была её комната в бараке, если она так говорит.
– Теперь с Вами будем жить. Кровать большая, поместимся. Теперь, Вы не будете спать на полу, на грязной курпаче, – ответила я, доставая узел из-под кровати.
– Курпача? Шутишь? Я на половике спала и этому была рада, что не на улице, – ответила Хадича, жадно посмотрев на продукты.
– Давайте, мы сначала поедим, потом бульон поставим из потрохов, а вещи и подождать могут, верно? – поняв её взгляд, сказала я.
Она с благодарностью улыбнулась.
– У меня стакан муки есть и немного масла, ещё давно брала. Мы сейчас размешаем муку с яйцами и попробуем пожарить. И несколько сухариков туда бросим. Я летом засушила листья смородины, чай заварим, – говорила я, тут же делая то, о чем говорила.
Хадича усталыми, но счастливыми глазами, с благодарностью смотрела на меня.
– Потроха сварить нужно, бульон отменный получится, – сказала я, сидя за столом вместе с ней.
– Может на завтра оставим? В один день все съедим, а завтра голодать будем? – сказала Хадича.
– Но до завтра потроха испортятся, нужно сварить. Лук, картошку, морковь положим. Вечером немного поедим и на завтра останется, воды побольше нальём, – ответила я.
– Как скажешь, дорогая. Я к голоду привыкшая, последние годы редко ела. А вот ты молодая, тебе голодать нельзя. Ещё деток нарожаешь. Замуж бы тебе, да за кого? А на заводе, где ты работаешь… ну, там нет хороших парней? Тебе сколько лет? Двадцать три, кажется? – спросила Хадича.
– Скоро двадцать четыре стукнет. Не думала я о замужестве,