Рождённая на стыке веков. Шаира Тураповна Баширова
он проездом проходит через станцию, задерживается всего на полчаса. Значит решили ехать? – спросила Дарья.
– Да, загостились мы у Пелагеи, пора и честь знать. Вот только узнаем, есть ли вести о твоём сыне и в дорогу, – ответила Даша.
– А мы сейчас с Пелагеей и пойдём к наркому, она вчера отпросилась на час у Натальи Дмитриевны, сказала, что попозже придёт. Садитесь к столу. А Сашенька спит ещё? – спросила Дарья.
– Спит, я не стала его будить. Такой сладкий! – ответила я.
– Ну, вы тогда и оставайтесь дома, а мы с Пелагеей сами сходим. Всё равно вас не пропустят. Нас бы пропустили, – сказала Дарья.
– Егор? Поел? Одевайся, в школу опоздаешь, – сказала Пелагея, обернувшись к сыну.
Тот тут же встал, надел уже коротковатое пальто, наверное, оставшееся от старшего брата, ботинки и шапку, взял портфель, что оставил вечером у окна и быстро вышел из дома. Я видела в окно, как он побежал по двору и вышел за калитку.
Мы согласились, к наркому зайти было не просто. Быстро поев, они оделись и вышли из дома. Мы сказали, что сами уберём со стола. Не зная, чем заняться, мы убрались и в комнатах, подмели и вытерли пол. Когда Абдулла, проснувшись, заплакал, видимо испугавшись, не понимая, где находится, я побежала в спальню и подняв ребёнка на руки, крепко его обняла.
– Шшш… тихо, родной. Испугался? Мама здесь, с тобой. Сейчас мама тебе кашу даст… хочешь кашу? – выйдя с сыном на руках и усаживая его за стол, ласково говорила я.
Малыш, перестав плакать, с рук есть не стал, попросил ложку и захотел есть сам. Я дала ему кусочек хлеба и придвинула тарелку, Абдулла с аппетитом стал есть, а я с наслаждением наблюдала за ним. Потом, я вытерла ему ротик и усевшись с ним на половик, стала играть. Не сдерживаясь, я часто целовала его ручки и щёчки. А он, с удивлением посмотрев на меня, вновь погружался в игру.
Ближе к обеду, пришла Дарья, Пелагея, видимо, ушла на работу и домой заходить не стала. Я по выражению лица Дарьи пыталась угадать, что же ей сказали о сыне, но её лицо ничего не выражало. Устало опустившись на скамью, она сложила руки на свои колени и посмотрела под ноги. Мы с Дашей терпеливо молчали, в ожидании услышать, что же она скажет.
Прошло минут семь, Дарья так и сидела, не поднимая головы, но я увидела, что из её глаз капают слёзы. Я взглянула на Дашу, она с тревогой смотрела то на меня, то на Дарью. Я пожала плечами. Тут Дарья подняла голову и посмотрела на нас.
– Нарком нас не принял, вернее, нас к нему и не пропустили. Вышел какой-то мужчина, в форме и фуражке, хотела ему в ноги броситься, да он оттолкнул меня и накричал. Говорит, нет пощады врагам народа. Прошу, умоляю, скажите только, жив ли мой сын, а он… он:
– Ты что, баба! Совсем рехнулась! Знаешь, сколько таких, как твой сын? У меня что, больше дел нет, как искать фамилию твоего сына? Может, его и в живых давно нет. Сдох в каком-нибудь лагере!
Он так кричал, что окна дрожали. Но я не испугалась, спрашиваю, кто сможет мне ответить, жив ли мой Васенька. Так нас двое ихних солдат взашей и прогнали. И что