Грёзы. Ани Закари
с трудом, как и философские беседы по душам.
На второй этаж вела крутая лестница. Там располагалась одна лишь спальня-мансарда, также с выходом на балкон. Один нюанс, над которым поработал лично, потолок над спальней был застеклен местами. В грозовую погоду или снегопад – это шквал эмоций. Оттенки на обоих этажах преобладали пыльно-синие. В целом все.
Войдя в гостиную, тут же рухнул на диван. Обежал глазами помещение, пространство заполнено непонятным ароматом, резко повернул взор и лицо защекотало что-то невероятно мягкое – веточка вербы. Здесь точно была мама.
Достал из кармана игрушку. Повертел в руке и тут же полез в интернет искать что-то похожее. Ожидал найти, что угодно. Но это повергло в шок.
Это была окарина – духовой музыкальный инструмент, собрат флейты, в народе – гусенок. Послушав пару импровизаций, будто окунулся во времена древних цивилизаций. Из груди прорывались эмоции словно стая диких птиц. Мягкий успокаивающий звук словно обволакивал пространство.
Одно примечание «порадовало» больше остальных, игрой на окарине в древние времена славились ведуньи.
– М-да – откинул голову на спинку дивана и снова интуитивно коснулся пальцем пореза. Который появился непонятным образом.
– А еще, я во сне потерял семейную реликвию, идиооооот, – протянул я.
– Еще какоооой, – протянул знакомый женский голосок. Я поднял голову и увидел белокурую шевелюру Веры, она встала у стены скрестив руки. Изогнутые тонкие брови и нахмуренный нос, в придачу с суровым взглядом небольших глаз стального оттенка, дали понять, разговор будет не из лучших. Я подготовился ее слушать.
– Нагулялся? – отругала меня, как «мамочка» Вера низким бархатистым голосом.
– Тебе чего? Рома же сказал, не шляться по флигелям братьев одной, да и в принципе, не шляться, – поднялся я.
– А я непослушная, – подошла она ближе.
– Да уж. И то правда, – попытался обойти ее, чтобы направиться в сторону лестницы.
Она вцепилась пальцами в воротник пиджака, тут же взглянула в глаза.
– Весь пропах деревенским бытом?
– И конским потом. Землей. Пылью трасс, вероятно, знакомых тебе. Как раз иду смывать с себя, – резко отшагнул, рука ее отцепилась.
– Проводить? – томно прошептала она и медленно перевела взгляд на рубашку, не торопясь подняла взор к лицу, остановившись в области губ.
– Какая же ты мерзкая! У Ромы точно нет мозгов и зрения, видимо. Таких, как ты упаковками на распродаже и бонусом не берут, – с презрением сказал.
– Однако, для Ромы я единственная и неповторимая.
– Ага, и для Тимура… – тут уже ее лицо покрылось недоумением.
– Что?
– Вера, давай без предисловий, – отмахнулся, и она тут же метнулась в мою сторону, гремя шпильками.
– Мне плевать на Рому! Мне нужен ребенок. Всего лишь ребенок. Я обошла все клиники, у меня нет проблем. Я уже не молода, мне сорок два.
– Да