Трудности перевода. Джо Смит

      Он посмотрел на меня, его взгляд стал мягче.

      – Минорный, но с отблеском надежды.

      Я рассмеялась, но быстро замолкла, боясь нарушить атмосферу.

      – А когда это началось? – спросила я.

      Эдриан задумался.

      – Думаю, с «Евгения Онегина». Мне было лет пятнадцать, и я помню, как читал эти строки: «Я к вам пишу – чего же боле?» Это было как удар молнии.

      – Вы читали на русском?

      Он засмеялся, его глаза озорно блеснули.

      – Тогда – в переводе. Но позже я попытался прочитать на вашем языке. И да, это было сложно.

      – Но получилось?

      – Почти. Я, конечно, делал много ошибок. Но знаете, что странно? Даже через ошибки я чувствовал каждое слово.

      Когда мы вышли из кафе, дождь стал тише, но воздух ещё пах сыростью. Эдриан держал руки в карманах пальто, и его шаги, казалось, стали медленнее.

      – Это был чудесный вечер, – сказала я, глядя перед собой.

      – Он ещё не закончился, – его голос прозвучал тихо, но в нём было что-то, от чего у меня пересохло в горле.

      Я повернулась к нему, и он остановился, обернувшись ко мне.

      – Ия… – произнёс он моё имя так, будто пробовал его на вкус.

      Его рука поднялась, коснулась моего плеча, а потом мягко скользнула к щеке. Его взгляд был таким глубоким, что я почувствовала себя уязвимой. От него, сплошной волной, шел невыносимый жар. Я не сдержалась и судорожно сглотнула.

      – Можно? – спросил Эдриан, голос был почти шёпотом.

      На мгновение я замерла, не зная, что сказать. Время будто остановилось.

      Но что-то внутри меня заставило отступить на шаг назад.

      – Мне пора, – сказала я, чувствуя, как голос предательски дрогнул.

      Он убрал руку, но его взгляд остался цепким.

      – Почему ты пришла на спекталь?

      – Наверное, чтоб полюбить Вронского.

      Слабая попытка выдать это за шутку вызвала только улбыку на красивом лице Эдриана.

      – Почему ты остановилась сейчас?

      – Потому что иногда недосказанное ценнее.

      Я повернулась и пошла прочь, чувствуя, как сердце стучит, почти вырываясь из груди. А ладонь сжимала листок бумаги, с которого я совсем скоро прочитаю, написанный его размашистым почерком и адрес, и просьбу, стреляющую в мое сердце без промаха.