Тайна философии Гегеля. Язык и стиль мышления в «Феноменологии духа». Краткий комментарий. Юрий Попов
такое же, как в математике, где до сих пор нет строгого обоснования глубинных основам дифференциально-интегрального исчисления, но это не мешает с успехом использовать дифференциалы и интегралы для вычислений. Аналогично и в логике, хотя каждый легко усваивает силлогизм и строит потом с его помощью умозаключения, но вообще-то вокруг его первооснов, скажем, аксиомы силлогизма, ведется немало споров.
Попробуем в качестве некоторого упражнения прокомментировать одно замечание Гегеля по поводу упоминавшейся уже нами триадичности, каковая появилась сначала у Канта, но которой тот отводил куда более скромное место, чем его последователи. «После того как кантовская, лишь инстинктивно найденная, ещё мертвая, еще не постигнутая в понятии тройственность (Triplicitat), говорится в третьем пункте предисловия, – была возведена в свое абсолютное значение, благодаря чему в то же время была установлена подлинная форма в своем подлинном содержании и выступило понятие науки, – нельзя считать чем-то научным то применение этой формы, благодаря которому, как мы это видим, она низводится до безжизненной схемы (Schema), до некоего, собственно говоря, призрака (Schemen), а научная организация – до таблицы».
Выделенные в «Критике чистого разума» двенадцать категорий сгруппированы по три (например, «единство», «множество», «целокупность») и это не подлежит у автора «Феноменологии» критике. Наоборот, отсюда и начинается та самая триадичность, ставшая настоящим новым познавательным орудием у последующих представителей немецкой классической философии. Однако все вместе эти двенадцать категорий лишь сведены в одну таблицу, где поставлены вместе без попытки вывести их друг за другом (вместо того, чтобы быть положенными, остаются всего лишь рядоположенными или внеположенными). Это и дает повод для упрека: безжизненная схема вместо изображения их в текучих понятиях; вместо раскрытия их содержания через порождение друг другом реализуется табличное задание, равнозначное, по мнению Гегеля, развешиванию ярлыков на коробки и банки в бакалейной лавке (сам он пребывает в абсолютной уверенности, будто в его философии такой недостаток полностью преодолен). Видимо, небесполезно будет также пояснить имеющуюся здесь фразу «возведена в свое абсолютное значение». Немного найдется авторов, кто ограничится столь коротким выражением для высказывания своей столь важной мысли. Если бы мы хотели передать более пространно смысл этой фразы, то могли бы сказать примерно так: триадичность возводится в ранг настолько глубокого основоположения, что у нее самой уже не может быть обоснования, и потому ее надо считать некоторым абсолютом. И имеющееся здесь же замечание насчет того, что через усовершенствование взгляда на триадичность «была установлена подлинная форма в своем подлинном содержании и выступило понятие науки», для начинающих скорее всего покажется непонятным ввиду своей краткости. Речь здесь идет об открытой Гегелем и отстаиваемой им диалектической