Свечи на ветру. Григорий Канович
могильщик.
– Нет, нет, – замахал руками дед. – Ты меня не понял… Я хочу жить на крыше синагоги и летать над местечком…
Иосиф сочувственно пожевал губами, уставился на деда, на его беззубый, обожженный непривычно крепким напитком рот, на поникшие плечи, с остервенением осушил стакан и спокойно сказал:
– Даниила я беру к себе.
– Я не собираюсь жить на кладбище, – сказал я и поежился.
– Всю жизнь человек живет на кладбище, малыш, – сказал одноногий. – Разве мир – не огромное кладбище? Разве дома – не надгробия?
– Не отдам Даниила, – воспротивился дед.
– В богадельню он с тобой не поедет, – гнул свое Иосиф.
– Я и сам туда не поеду, – процедил дед. – Никто меня не заставит. А Даниила я завтра же отведу к Пакельчику.
– Дерьмо твой Пакельчик! – выругался одноногий и обратился ко мне: – Я слышал, ты с самим Богом соперничаешь, людей и зверей из глины лепишь?
«Откуда он все знает?» – поразился я.
– У меня тут глины столько, сколько у нашего племени бед. На твой век хватит. Лепи себе на здоровье. А еще я тебя, малыш, научу высекать на камне старинные письмена, – уговаривал меня одноногий.
– Твои письмена – дерьмо, и глина, и камни, – пьяный дед едва ворочал языком. – Не отдам я тебе Даниила. Ни за какие сокрови…
Старик не договорил, уронил голову на стол, где стояла глиняная миска с двумя картофелинами в мундире. Гладкая и тусклая дедова голова сама походила на прилежно очищенную картофелину со вздрагивающими голубоватыми прожилками.
Через неделю деда увезли. Старик, не желавший и слышать о богадельне, вдруг согласился. По правде говоря, я не сразу раскусил его хитрость. Когда председатель общины, владелец бензоколонки Эфраим Клингман, принес ему билет на поезд и объяснил, как туда добраться, дед сказал:
– Одну секундочку, реб Эфраим. Я только кое-что прихвачу с собой.
– Ради Бога, не беспокойтесь. Вы будете там всем обеспечены, – заверил владелец бензоколонки и погладил свою дремучую бороду.
– Сейчас, сейчас…
Дед прошел в свою комнату и вернулся с лупой.
– Лупа? – удивился Эфраим Клингман. – Зачем вам в богадельне лупа?
– Хороший часовщик, реб Эфраим, лупу с собой даже в могилу берет, чтобы не каждый паршивый червяк его кости глодал.
– Как вы можете? – поморщился владелец бензоколонки.
– Часовщик берет лупу, портной иголку, сапожник шило, а вы?
– Что я? – надулся Эфраим Клингман.
– Вы что возьмете? Запах бензина?
…На станции дед сказал провожавшему его могильщику:
– Посмотри за Даниилом. Я скоро вернусь.
Когда поезд отошел от станции, Иосиф подошел ко мне и пробасил:
– Судьбу не перехитришь.
– Что?
– Ты знаешь, малыш, почему твой дед поехал?
– Не знаю.
– Богадельня там же, где и тюрьма. В том же городе. Старик решил повидать Саула.
Я стоял ошарашенный и едва сдерживал слезы. Бедный